Обернулся, но вместо Софии увидел Анну.
Черт ее подери! Зачем пришла? Сказал же, чтобы позвонила мне через пару часов…
— Почему так долго? — прорычал Ладонский, и у меня полегчало на душе: Анна не из-за меня сюда явилась, ее хозяин позвал.
— Я в саду пересаживала кусты, а о том, что время встречи перенесли, мне никто заранее не сообщил. Как только я обо всем узнала, сразу же пришла, — ответила девушка, и я напрягся.
Почему Анна разговаривает со Львом Степановичем на равных и о какой встрече она говорит?
Красавица из сада и есть внучка Ладонского?
Да не-е-ет. Бред. Я видел Софию, ничего общего с Анной.
— Ты опять копалась в земле? Выглядишь как оборванка! — рявкнул Ладонский.
— Мне переодеться?
— София, сядь, — сказал Лев Степанович, и я выпал в осадок, — мы и так долго тебя ждали.
Чтоб я сдох!
Пока я приходил в себя, псевдоцветочница прошла вглубь комнаты и, закинув ногу на ногу, устроилась по соседству.
Это что же за день-то такой неудачный? Я что, сегодня, когда зубы чистил, щетку и тюбик на полку не по фэншую положил?
Я покосился на девицу. Сидит довольная, лыбится, визитку мою в ручонках вертит.
Развела, дрянь, как пацана малолетнего! Небось, думает — самая умная. Ничего, сочтемся еще.
Ладонский нас друг другу представил. Я сухо поздоровался, неимоверным усилием воли вместо ругательств выдавил из себя вежливые слова и отвернулся от мерзавки, глаза бы мои ее не видели!
И как она могла мне понравиться, не пойму.
Как была белобрысой дрянью, так ею и осталась.
Яблоко от яблони недалеко падает, а это вообще на дереве осталось висеть. Лев Степанович ох как с наследником промахнулся! Если он искал себе подобного, надо было Софию выбирать. Она его точная копия — хитрая, подлая фурия, правда, упаковка чуть покрасивее и помоложе, а так один в один Ладонский, только с грудью и длинными волосами.
Разговор резко перешел на обсуждение нашего с Софией брака, будь он неладен. Сначала речь шла о том, что после развода каждый из нас останется при своем. Потом было решено, что жить мы будем у меня в квартире. Какая же это боль! Внучке Ладонского хватит недели на то, чтобы изгадить мою идеальную холостяцкую берлогу, а я ведь так ее берег, только проверенных любовниц туда водил. Теперь там поселится эта зараза, натащит ворох свою вещей, они будут повсюду валяться, а я — об них спотыкаться. Вечерами я люблю отдохнуть в тишине (шума мне и на работе хватает), но чую, об этом придется забыть. Теперь София будет бегать по дому с телефоном у уха и звонить подружкам, парикмахерам, стилистам, бровистам, шмотистам, мать их…