Да-а-а, а дело-то куда серьезней, чем я предполагал.
О выдержке Миронова ходят легенды. Да я и сам не раз убеждался: с какой бы экстремальной ситуацией ни столкнулся «безопасник», на его лице ни один мускул не дрогнет. Он всегда сохранял зловещее спокойствие и не поддавался на провокации, а теперь из-за Софии не просто разозлился, а озверел.
Любопытно, а как отреагирует Миронов, если к внучке Ладонского подойду я?
Я подкрался к Софии со спины и нарочно, чтобы она испугалась, резко и довольно грубо обнял ее за талию.
— Это платье тебе не идет, ты в нем похожа на путану, — бросил я и как счастливый жених поцеловал невесту в щеку.
— Переживешь! Я же молчу о том, что тебя в смокинге не отличить от пингвина-переростка, — мило улыбаясь на публику, прошипела София и, как можно незаметнее для окружающих, стряхнула мои руки со своей талии. — Лапы убери.
Цветочница фыркает, недовольно ворчит, сыплет обещаниями искусать меня и наслать на меня кару небесную, но оттолкнуть не может. Люди увидят, пересуды начнутся… Тем и пользуюсь — тискаю девушку и получаю удовольствие, граничащее с садистским.
Мне хорошо и комфортно, а вот у Миронова вена на лбу вздулась и пульсирует, кажется, вот-вот лопнет. Надеюсь, он не достанет оружие и не пустит мне прямо здесь и сейчас пулю в лоб. Надо взять «безопасника» под контроль, сюрпризы в виде снайпера на крыше или бомбы в автомобиле мне не нужны, а он именно так и привык решать проблемы: физически устранять противника или конкурента.
Я послал Миронову такой же убийственный взгляд, каким он уставился на меня. «Безопаснику» ни в коем случае нельзя показывать свою слабость, он, как собака, чует, если его боятся, и лишь поэтому может наброситься.
— Дай хлебнуть. — Я отнял у Софии бокал с шампанским и одним глотком осушил его. — Что за дрянь ты пьешь? — ощутив совсем не тот вкус, который ожидал, спросил я.
— Лимонад, — ответила София, но к этому моменту я уже и сам это понял.
— Ты что, ребенок, чтобы хлестать детские напитки, или тебе дед не разрешает пить спиртное?
— Все он мне разрешает, — проворчала внучка Ладонского. — Просто я алкоголь на дух не переношу, от одного запаха воротит. От тебя, кстати, коньяком за версту несет, у меня уже голова болит. Отойди, а?
Ну, это София на меня наговаривает, я сделал не больше трех глотков. Это у нее из-за братца нюх обострен, и неприязнь к горячительным напитка оттуда же. Я хотел съязвить по поводу Сергея и его пьянства, но не стал бить по самому больному — язык не повернулся.