Поведение Вадима Владимировича изменилось очень резко. Раньше он лишь издали наблюдал за мной, а теперь каждый раз подходит, заводит разговор и предлагает помощь.
Я Миронова ни о чем не попрошу, даже если буду сильно нуждаться. Дедушка не считал нужным ограждать нас с Сережей от своих дел, и чем занимался его начальник безопасности, я в курсе. Иногда мне кажется, что сам дед тоже побаивается Вадима Владимировича. По крайней мере, это единственный сотрудник, которому платят не просто нормально, а очень хорошо.
— Спасибо, — поблагодарила я Миронова, когда он, взяв у официанта с подноса два бокала, один с красным вином, другой с апельсиновым соком, предложил мне напиток — естественно сок.
Кто-кто, а «безопасник» осведомлен о моих предпочтениях. Иногда мне кажется, что он знает о людях гораздо больше, чем они сами о себе.
А что мне известно о Миронове, кроме рода его занятий? Да почти ничего. Только то, что у него нет семьи, и никогда не было. Сложно, наверное, в его возрасте без жены, без детей. Его жизнь — одна сплошная работа, только ею он и увлечен.
Хотя женщины на него внимание обращают, те, кто не из робкого десятка, конечно. Два года назад дедушка уволил из-за этого свою домашнюю медсестру, уж очень она откровенно Мироновым интересовалась. Я ее понимаю: на самом деле он привлекательный, высокий, статный мужчина, его физической форме позавидует любой двадцатилетний парень, да и черты лица у «безопасника» правильные. Был бы он актером, играл бы роли офицеров-аристократов.
— София Николаевна, потанцуете со мной? — услышала я приглашение и чуть соком не поперхнулась.
Я едва не ляпнула: «А вы умеете танцевать?», но вовремя прикусила язык.
— Я еще с женихом не танцевала. Думаю, будет неправильно, если вы его опередите, — назвала я, как по мне, вполне подходящую, хоть и с ходу выдуманную причину для отказа.
— София Николаевна, — Миронов аккуратно взял у меня бокал и поставил его на ближайший столик, — мы с вами не в восемнадцатом веке живем, такую мелочь никто не заметит.
Он положил руку мне на талию и легонько подтолкнул туда, где танцевало несколько пар, и мне ничего не оставалось, как подчиниться. Я сделала несколько шагов, но потом остановилась.
А почему я, собственно, должна с ним танцевать, если мне этого не хочется? Во мне включился «режим бунтарки».