Вопрос: если люди считают нормальным охотиться на братьев своих
меньших, то почему бы существам, настолько же превосходящим хомо
сапиенсов, насколько те сами развитей дельфинов или слонов, не
украшать свои гостиные чучелами Иванов или Джонов?
Ломов вздохнул, и покачал головой. Ничего не понятно, не
известно, не ясно. Как он однажды вирши сочинил:
Только дали и туман,
Лишь туман и дали.
И за далями туман,
И за ним лишь дали…
Очень емкий стих.
Антона поражало отношение капитана, да и свое собственное к
происходившему – никакого шока, никаких открытых ртов и
подгибавшихся коленей. Любопытство было, интерес был.
Да и что такого сверхизумительного случилось? Звездолет
прилетел? Ну, и что теперь? Подумаешь, звездолет…
Прогресс отучил людей удивляться, притупилась сама способность
поражаться увиденному.
- Максим! Забыл спросить… Ты женат?
- Не сподобился, - хмыкнул сержант.
- Это хорошо…Я, вот, тоже бегал на воле, от ЗАГСа увиливал.
Правда, я был очень честный и никогда не обманывал девушек. Чтобы,
там, в любви клясться или обещать непременно жениться – этого я
себе не позволял.
- Хороший принцип.
- Да чего хорошего! Себе же во вред! Соврал бы – и все
утряслось, и в постельку. Ведь иной девчонке только слово и нужно,
чтобы из платья выпрыгнуть, и слово это – ЗАГС! А я ей суровую
правду…
- Зато теперь ни за кого переживать не нужно. А если бы дети
остались?
- Да кошмар…
Антон обошел камеру. За стеклопластом слева росло кряжистое
дерево с пористой, пульсирующей корой. На его плакучих ветвях
шевелились удивительные листья, похожие на грозди винограда, только
красного колеру. Ветки и сами были подвижны, а потом из грунта стал
вытягиваться корень. Высунулся весь, потыкался в почву, и начал
закапываться.
Камера справа была пуста, за задней стенкой стояла темнота.
Ломов надавил на холодную гладкую стенку. Толстенькая, однако.
Пятки у него закаленные, конечно, доску перешибут, а вот
стеклопласт этот… Вряд ли.
- Ломо!
Антон удивленно обернулся. За прозрачной шторой собралась целая
толпа коренастых, широких в кости, накачанных однопланетников
Китеша. Надо полагать, на Тавассе притяжение сильнее земного.
Хочешь, не хочешь, а качком станешь.
Стенка с шелестом поднялась, и один из здоровяков указал на
лейтенанта растопыренными пальцами:
- Вот он, почтенный Кепеш.