«Эх! – запечалился Коа. – Не увидел!»
«Ничего, Коа. Мы сейчас пройдемся по палубам до самой кормы, а
там выйдем, и оторвем этой «Короне» отражатель!»
«Здорово!»
«Вперед».
Антон выбрался к той части палубы, где располагался пост
управления активными средствами. Если аннигиляторы были установлены
наспех, и бить из них приходилось снаружи, в лучших традициях
XVIIвека, с тогдашними вертлюжными пушками, то огонь из лазерных и
плазменных пушек велся с одного боевого поста.
Дверь на пост была полуприкрыта – свои же кругом.
«Коа, входим оба. Если их там двое или трое, то я стреляю по
тем, что справа».
«А я – по левым!»
«Начали!»
Просунув ногу между переборкой и дверью, Ломов резко откатил ее,
и шагнул вперед. Бойцов было двое.
Коа поспешил, и промазал – импульс ушел в пульт. Антон не
промахнулся, а тут и Коа исправил ошибку – прикончил-таки
своего.
«Я пульт… того…»
«В данном случае так и надо, - успокоил Ломов риитянина, – бойца
можно заменить быстро, а вот с пультом они повозятся. Уходим.
Стоп!»
У стены в стойке находились три тяжелых лучемета. Повесив себе
на плечи парочку, Антон перебросил третий риитянину.
«Вот теперь уходим».
Выйдя в коридор, Ломов выглянул из-за угла, и тут же отшатнулся.
По радиальному коридору ему навстречу брели четверо носолобых. В
комбезах и без оружия, они хмуро переговаривались между собой.
Ну, вооружены они или нет, Антону было неинтересно – враг
остается врагом в любом обличьи. А врага надо уничтожать. Даже если
он сдается.
«Коа, стой. Там имперцы».
«Ага, вижу. Остановились… Один идет сюда!»
«Я сам, держи».
Протянув риитянину свой бласт, Ломов вытащил из-за голенища нож.
Флегматичный ангианин появился из-за угла, и Антон тут же вогнал
ему клиночек в шею, хватая за руку. Продолжая движение, выдернул
нож, и отшвырнул носолобого, тот упал на мягкий пол, брызгая
кровью.
«Я сейчас, Коа. Если что, прикроешь».
«Ага!»
В отличие от ангиан, Антон был в сером, а не в черном
комбинезоне, но эта ощутимая разница не слишком бросалась в глаза.
Поэтому, когда он неторопливо вышел в радиальный коридор, степенно
беседовавшие имперцы не обратили на него внимания. А когда
обратили, было уже поздно.
Один из носолобых развернулся к нему, его брови начали
двигаться, готовясь придать лицу удивленное выражение, но так и не
придали – ломовский нож рассек имперцу горло.