Толпа зароптала, даже у ангиан глазки заблестели.
Пока Каш поднимался, Ломов отдыхал, готовясь отразить натиск.
Тавассианин набросился на Антона с кулаками, но особенно
размашистых ударов избегал, осторожничал – видимо, извлек уроки из
поединка между землянином и Рашем, не горячился особо.
Ломов припомнил гладиаторские бои, и решил испробовать методу,
принятую еще в римских амфитеатрах – ублажить толпу.
За день дураковаляния они с капитаном пришли к выводу о том, что
устраивать развлекалово для экипажа – это не только возможность
улучшить жилищные условия, но и наладить контакт. Они вполне могли
бы просидеть в камере рядом с прочими бестиями здешнего «Космозо»,
и тогда о них мало кто узнал бы из тавассиан, риитян и так далее.
Теперь же землян знают все, и слава бойцов будет нелишней.
Антон изобразил отступление под градом ударов Каша, а тот бил
увесисто, и прямые выдавал, и хуки с апперкотами. Ломов и сгибался,
и блоки выставлял, и покачивался – толпа ревела.
Вот-вот тавассианин уложит этого заносчивого хомо!
А хомо неожиданно прянул в сторону, и нанес удар ногой в живот
Кашу. Тот, уже праздновавший победу, не ожидал подвоха, и сложился
пополам. Та же нога хлестко ударила тавассианина в лицо.
Взмахнув руками, Каш шлепнулся на пол, хлюпая кровью, и тут же
поджал ноги, опасаясь, что хомо его добьет.
А хомо будто вовсе потерял интерес к драке – прохаживался рядом,
разминая шею, и уже каждому стало ясно – поддался он не потому, что
слаб, а потому, что так захотел.
«Последний раунд», - подумал Антон.
Каш сохранил силы, и был очень зол.
- Крашгар кляй-шух-га! – рычал он, пуская розовую слюну. –
Жрашшаз киль ёш-каш-пхе!
Ломов молча метнулся ему навстречу. Нанеся несколько прямых
«дзуки» по корпусу в надежде, что анатомия у разных человечеств
сходится не только во внешности, но и во внутренностях, он исполнил
знаменитый «ливерпульский поцелуй» - ударил Каша головой в лицо,
ломая тому нос.
Тавассианин рухнул навзничь. Он скребся, как большой жук, но
вставать уже не пытался. Готов.
Лицо в крови возбуждало носолобых – они оживились, задвигались,
молча перебрасываясь мнениями. На паре лиц даже улыбочки наметились
– это выглядело так же непривычно, как ухмыляющийся чайник.
Господи, подумал лейтенант, до чего же они похожи на нас… Точно
такие же! Или это общее свойство всех людей – получать удовольствие
от кровопролития?