Как-то не верится. А если готовится вторжение? Весело…
Это у американцев все просто. Наснимают в своем Голливуде разных
киноподелок на тему «Как наши побивают пришельцев», и рады. А что
выйдет на самом деле, когда на орбиту вокруг Земли выйдет реальный
флот империи Анг?
Ракеты земные они собьют на подлете, играючи. А что еще его
однопланетники могут противопоставить чужим? Да ничего!
Тем более, что ангиане и не собираются устраивать «войну миров».
Вынудят все правительства принять их условия, и станут обращать
земную расу в еще одного своего сателлита. «Мягкая сила».
И ведь большинство будет только радо такому исходу! А что?
Ангиане живо прекратят все войны на Земле, накормят голодных
всякой квазибиотической хренью – и будет нам счастье…
Неожиданно в коридор вышли лхаллы – одинаковые, как бобы в
стручке, длиннолицые, будто моаи с острова Рапа-Нуи. Они
торжественно поставили на пол большой медный кувшин, окружили его,
и стали плясать, положив руки друг другу на плечи. Они прыгали,
водили диковатый хоровод, ухая и качаясь, а потом расселись вокруг
кувшина, и пустили его по кругу.
- О чем думаешь, Ломо? – послышался голос.
- О жизни, Раш, - отозвался Антон.
Тавассианин присел рядом.
- А чего о ней думать? – хмыкнул он. – Жить надо, да и все.
- Ты помнишь, как твоя раса стала сателлитом Анга?
- Да ты что! Это было лет за сорок до моего рождения. Один
прадед только и помнит то время. Потому, наверно, и ушел в леса.
Знаешь, что он нам с братом сказал однажды? Вы, говорит, как дикие
сарки, которых загнали в теплый хлев. А вы и рады – хищники вас
больше не трогают, кормушка всегда полна. И вы, говорит,
предпочитаете не думать о том, что вас доят и снимают шкуру. Вы,
говорит, забыли, каково это – скакать по степи, свободно пастись
среди росистой травы и пить воду из родника… Не знаю, может, он и
прав в чем-то. Как тут рассудишь? Вон, мать моя вечно ругалась с
прадедом. Что ты, говорит, ноешь? Хорошо тебе было раньше? Ага!
Попробуй, собери зимой вязанку хвороста, ежели лес принадлежит
Большому жрецу! А чем детей кормить, когда последнего длиннонога
уводят со двора за долги? Нынче же вся малышня сыта, одета и обута,
обучена и пристроена. Чего тебе еще, старый ты пердун?
Когда Ломов отсмеялся, Раш руками развел:
- Во-от… так вот. И кто из них прав? Как тут скажешь?