Взяв в руки черную сумочку и небольшой дорожный саквояж, Изабель оглядела свой однотонный черный костюм и снова взглянула на часы. Она знала, что Билл сейчас все еще находится на борту самолета, летящего из Нью-Йорка в Лондон. Последние несколько дней он провел именно в Нью-Йорке, хотя большую часть времени находился в Вашингтоне.
Поставив саквояж на заднее сиденье своей машины, Изабель положила рядом с собой сумочку, выехала на улицу Гренель и, включив радио, взяла курс на аэропорт имени Шарля де Голля. В это время Билл Робинсон, глядя в окно на Гольфстрим, с улыбкой думал об Изабель. Он подобрал рейс так, чтобы прибыть в Лондон одновременно с ней, и сейчас с волнением ждал встречи.
Билл Робинсон нетерпеливо поглядывал на таможенника – он спешил. Получив чемодан, на что потребовалось всего несколько минут, он направился к водителю из «Клэриджа», который скромно стоял в сторонке.
В этой гостинице Билл останавливался на протяжении тридцати лет – всякий раз, когда бывал в Лондоне, – и убедил Изабель тоже там поселиться. Отель славился своими традициями и считался лучшим в городе, возможно, Билла привлекало еще и то, что там его встречали как дорогого гостя.
Положив в багажник лимузина чемодан и кейс, водитель исподтишка окинул высокого, уверенного в себе американца оценивающим взглядом. Светящиеся добротой синие глаза, когда-то светло-песочные, а ныне седеющие волосы, мужественное лицо с квадратным подбородком. Одет хорошо, но без претензий – серые брюки, спортивная куртка, синяя рубашка и в тон – галстук от Эрмеса, сверкающие черные туфли. А когда пассажир развернул газету, чтобы почитать в дороге, стали видны наручные часы «Патек Филипп» – давний подарок Синди. Женщина еще отметила бы, какие красивые у него руки. Вообще во всем облике Билла чувствовалась некая неброская элегантность, которая неизменно привлекала взгляд, хотя Билл Робинсон предпочитал оставаться в тени и вовсе не стремился к известности, да и в интересах дела часто бывало необходимо остаться незамеченным.
Эта черта характера сближала его с Изабель. Когда на нее обращались взгляды присутствующих (что, кстати сказать, бывало нередко), она смущалась и чувствовала себя свободно только в приватной беседе, один на один, – как вот с ним, Биллом. Он высоко ценил ее откровенность. Она делилась с ним своими чувствами, эмоциями, мыслями, доверяла ему свои сокровенные тайны, которые, по словам Изабель, никогда бы не поведала мужу.