– Что?
– Сдаст нас твой Славка, вот что! Расскажет, где мы прячемся.
– Не расскажет!
– А если пытки? Как, по-твоему, сможет он их выдержать? Я так не думаю. И, честно говоря, я удивлен, почему Кожинский катафалк еще не припаркован к нашему подъезду.
– Но выходить на улицу – безумие! – упрямо твердила Юлька.
– Еще большее безумие оставаться здесь.
Юла покачала головой.
– Группировщики сейчас напуганы. Они злые, как собаки. И вряд ли смерть от их рук будет приятнее смерти на Эшафоте… День, ты же попадешься через пару кварталов. И на этот раз Кожин не станет тебя спасать от оргов!
Денис усмехнулся. Значит, все-таки «ты попадешься», значит «тебя спасать не станет»? Ладно, Юля, ты решила сама. Хочешь отделиться – пусть будет так.
Он сложил Славкин моноблок и сунул компьютер в футляр-рюкзак. Девчонке скоро будет не до компа, а вот ему машина еще может пригодиться. Маловероятно, конечно, но… У того, кто выйдет отсюда, шансов уцелеть больше. Если постараться. И если повезет.
А если Славка все-таки не врал насчет файлов в городской сетке – тех файлов, которыми он – увы – безуспешно пытался шантажировать Кожина – значит, операторский компьютер, открывающий выход в виртуал, – это уже не просто компьютер. Это единственное оружие, которое обладает достаточной мощью, чтобы пронять посла-экспериментатора. Это запал к бомбе, к мине замедленного действия, которая теоретически, очень теоретически, но все же способна разнести «Мертвый рай» в клочья прежде, чем федеральные бомбардировщики раздолбают Ростовск. Если, конечно, Славка не врал…
– Давай-давай, топай, – злобно прошипела ему вслед Юла, – в лапы к оргам.
Денис обернулся. Резко – девушка непроизвольно сжалась в ожидании удара. Но он не бил. Улыбался.
– Именно к ним я сейчас и направляюсь, Юль. Другого пути нет.
– Ты тоже спятил, да? – Юлька взглянула на него с жалостью и сочувствием, как смотрела порой на Славку. Как смотрят на душевнобольных.
Взглянула и отвернулась. Она не поворачивалась, пока не хлопнула входная дверь.
… Юлька догнала Дениса на выходе из подъезда. Догнала потому лишь что боялась, безумно боялась оставаться одна. Страх и только страх выгнал ее из квартиры. Гордое одиночество сейчас было просто не по силам запуганной и запутавшейся вконец Юлии Борзовой.
С ненавистью глядя в спину, на которой болтался футляр с чужим компьютером, Юла, тем не менее, послушно плелась за Денисом. Странно, но когда ноги не стоят на месте, страх тоже куда-то уходит. Приходит обреченность.