– Может быть, погуляем? – спросил Дима.
– Вы читаете мои мысли.
И они пошли по улице Декабристов в сторону, противоположную «Англетеру», через Крюков канал – к дому Александра Блока на Чухонской речке, к Матисову острову. Над городом лежал туман, было сумрачно и тихо: зыбкая созерцательность, отсутствие внешних эффектов.
Пение вполголоса.
Главный герой – чувства.
Молодые люди почти не разговаривали. Ненужные слова разрушили бы тонкое звучание тающего снега: так, по крайней мере, казалось Лизе. Но Диму, возможно, это молчание тяготило, потому что он неожиданно попросил:
– Скажите мне хоть что-нибудь, Лиза.
– Что?
– Не знаю, – усмехнулся он. – Стихи какие-нибудь почитайте.
«Ему хочется поиграть в романтику, – подумала она. – Бизнесмен, бледнеющий от любви под окном Александра Блока: Незнакомка, Роза и крест. Бизнесмен, прижимающий руки к сердцу и читающий стихи при лунном свете. Смешно».
Она взглянула на него: все то же усталое, напряженное, недоверчивое лицо, глаза пристально смотрят перед собой.
– А какие стихи? – спросила она. – Серебряный век?
– Такое странное название – Серебряный век, – сказал он, не отвечая на вопрос. – А сейчас тогда какой? Медный?
– Не знаю. Нет, не медный. Наверно, серебристый, – она резко свернула с набережной Пряжки на Мойку и пошла вперед. Остановилась у решетки обветшавшего Великокняжеского дворца: в полутьме он был похож на романтическую руину, полуразрушенный замок Спящей Красавицы. Театральная сцена, оформленная для истории про грустную принцессу с золотыми волосами, про Снегурочку, Мелизанду, льющую слезы у воды.
Лиза вспрыгнула на постамент решетки и оттуда тоненьким голосом продекламировала:
– Я мечтою ловил уходящие тени,
Уходящие тени отлетевшего дня.
И все выше я шел, и дрожали ступени,
И дрожали ступени под ногой у меня.
Он поднял руки и снял ее с выщербленного постамента:
Конец ознакомительного фрагмента.