А вот что касается стакана воды, то стакан воды ей, в сущности, подать некому. У Маши есть родственники в Русском музее, но они не в счет, потому что они на портретах. А все Машины многочисленные собеседники с удовольствием при случае подали бы ей стакан воды, но ведь они приходят нечасто, у них с Машей необязательные отношения. Близких, тех, с кем идет ежевечерний перезвон, кому можно рассказать, сколько пельменей сварил себе на ужин, у Маши нет.
Так что, если бы Маша вдруг улетела на Луну, никто бы не спросил: «А Маша-то наша где? Уже два дня не звонила». Ада тоже не в счет, и Димочка, потому что они – старый и малый.
Маша, которая почти никогда не бывает одна, очень, просто ужасно одинока и от одиночества с возрастом становится все более застенчивой. Все – менее, а она – более, такой феномен.
И последнее, чтобы не считать, что она уж совсем ум, честь и совесть нашей эпохи, – Маша не без недостатков.
…Врунья, болтушка и старый нос. Старым носом ее называл папа за любопытство к детективам жизни.
Кажется, понедельник
…тайналюбовьденьгиоченьрешительноеделоилипо-спатьанетайналюбовь…
Интересно, во всех людях два разных человека: один – Мария Суворова-Гинзбург, а другой еще кто-нибудь? Вообще-то во мне три… три разных человека. Один вполне солидный, только что закончил перевод инструкции к стиральной машине, перешел к посудомоечной и заслуженно крутится перед зеркалом в халате и бусах. Второй хихикает над ним тонким противным голосом, а третий… третьему всегда четыре года.
Суворова-Гинзбург – красиво, конечно, но слишком уж роскошно, как будто я представитель знатных родов. Но дело именно в этом – и мама, и папа хотели сохранить во мне свой род.
Папа хотел назвать меня Людвигой в честь Бетховена. Мама смеялась и предлагала ему поменять фамилию на Бетховен, чтобы я могла быть Людвига Бетховен. Так что все еще неплохо обошлось: я Маша – в честь мамы, а маме и папе удалось сохранить во мне свой род. Хорошо, что им не удалось сохранить во мне род Бетховена.
В школе одни учителя называли меня Суворова, другие Гинзбург. А учительница труда обращалась ко мне «Сухово-Кобылин». Это было… неприятно, тем более я плохо успевала по труду.
Я вообще в начальной школе плохо успевала, например, единственная пришла в школу, не умея читать. Это потому, что моя няня не умела читать.