Взаимное давление массой продолжалось считанные мгновения. Затем
надсадно рычащие сервоприводы «Ратника» победили, завалив
«Рейнджера» навзничь, на бетонный пол.
Оказавшись сверху капитан воткнул четырёхгранный виброклинок во
вмятину, оставшуюся после удара тяжёлой пули в рифлёном забрале
шлема, и надавил всем весом. Одновременно с этим тринадцатый
продолжал дёргать зажатый штык-нож, пытаясь прожечь дыру в
композите.
Бок Сухова обожгло, и он почувствовал едкий запах палёной кожи,
но несмотря на это капитан продолжал зажимать кисть тринадцатого,
не давая тому вырваться.
А виброклинок продолжал надсадно долбить словно бешеный
перфоратор, очень медленно расширяя микроскопическую дырочку,
образовавшуюся в смятом забрале «Рейнджера».
Тарахтение клинка сопровождалось треском раскалённого композита
и надсадным визгом борющихся сервоприводов. Но Сухов этого почти не
слышал, он рычал словно зверь и неотрывно смотрел на щиток шлема,
где в реальном времени отображалось состояние всех систем его
тяжёлого экзоскелета, работающего за пределом своих
возможностей.
В этот момент он осознал, что накопители стремительно теряют
энергию и при работе в таком турборежиме опустеют через десяток
секунд, а вместе с тем дырочка, проделываемая виброклинком
расширялась слишком медленно. Если энергия кончится, то ему уже
ничего не поможет, и этот невыносимо долгий «день сурка» придётся
повторить снова.
— Никто кроме нас! — зло взревел капитан ВДВ, затем отпустил
зажатый под мышкой штык-нож, и сместив центр тяжести, надавил
обоими руками на рукоять виброклинка.
В следующий миг он почувствовал раскалённое лезвие, на пару
сантиметров проникшее под частично расплавленную композитную
пластину, и взревел ещё сильнее. А через мгновение слитное усилие
рук принесло свои плоды, и надсадно тарахтящий клинок наконец
пробило забрало и вошло в голову тринадцатого по самую рукоять.
Вражеский экзоскелет тут же обмяк, одновременно прервался поток
ругательств, всё это время раздающихся из внешних динамиков.
— На, сука-а-а! — запоздало проорал Сухов, и вырвал из своих
рёбер продолжавшее искриться силовое лезвие штык-ножа.
Затем он с трудом поднялся и уставился на застывшее тело
тринадцатого. Оно почти сразу начало становиться полупрозрачным и
принялось растворяться, словно было соткано из белёсых нитей
паутины.