Измученный Сухов обернулся и увидел, как через появившуюся щель
протиснулась его Валя. Подбежав, она посмотрела ему в глаза. Следом
вышел академик и с любопытством осмотрел экзоскелет
тринадцатого.
— Зачем вы открыли?! — возмутился, наконец пришедший в себя
Сухов. — Он может снова появиться в любую минуту.
— Нет капитан, судя по данным выловленным суперкомпьютером, у
наших что-то получилось — сказал Алфёров и указал на покрытый
трещинами железобетонное перекрытие у себя над головой.
— Значит это всё закончилось? — пробормотал Сухов, не веря своим
ушам.
Академик Алфёров посмотрел на покрытое кровоподтёками измученное
лицо капитана.
— Боюсь, что для нас всё только начинается — проговорил он и
отрицательно покачал головой.
2045 год. Шилов.
Шилов смотрел на своих родных и не верил глазам. Он хотел что-то
сказать, но в этот миг где-то вдалеке загудели сирены. Первые
мгновения он думал, что это нереально, но затем в соседнем дворе
надсадно завыла ещё одна сирена, влившись в общий хор
усиливающегося воя. Затем они разом заглохли и с улицы послышался
голос диктора.
Подбежав к окну, Шилов распахнул его настежь и замер, а вместе с
ним замерли десятки миллионов жителей столицы.
«Граждане, в эфире автоматизированная система
предупреждения ГУиЧС Российской Федерации. Служба экстренного
оповещения вынуждена с прискорбием сообщить что девять минут назад
в сторону территории РФ, были выпущены несколько тысяч
сверхзвуковых ракет. Одновременно подверглись нападению наши
военные базы находящиеся за пределами территории РФ».
Пока диктор читал текст, немного дрожащим голосом, Наташа
подошла к головизору и включила его. На трёхмерном экране появилось
хмурое лицо говорившего, и на какой бы канал она не переключила,
картинка не менялась.
«В связи с происходящим, генеральный штаб вооружённых сил РФ
объявляет о инициации ответной ракетной атаки. С этой минуты в
стране вводится военное положения, с ограничением передвижения
гражданских лиц и призывом на военную службу всех военнослужащих
запаса…»
Шилов поймал испуганный взгляд Наташи и ему стало не по себе. В
этом взгляде было что-то неуловимо чужое. На лице жены застыло
выражение растерянности, перемешанной с испугом. А это было
несвойственно той боевой подруге, которая прошла с ним огонь, воду
и опасные заграничные мытарства.