– И все-то ты знаешь, друже!
– Как не знать… Помнится, лет двадцать назад… Да, уже двадцать… Хорошая кираса спасла мне тогда жизнь в городе славном, Флоренции. Заварушка была нешуточная.
– Ясно. – Историк Раничев усмехнулся. – Восстание чомпи – чесальщиков шерсти.
Нифонт испуганно вздрогнул.
– Твои знания меня все больше пугают, друг мой, – оглянувшись на дверь, тихо произнес он. – Я смотрю, все, что ты от меня слышишь, тут же мотаешь на ус.
– О, от моих знаний тебе не будет никакого вреда, поверь, – приложив руку к сердцу, со смехом заявил Иван. – Только с кланом Альбицци ты, видимо, не очень сошелся, иначе б не променял купола Флоренции на суровую жизнь рязанского купца.
– Ты знаешь Альбицци?! Которого, старого или молодого?
– Ни того, ни другого. Так, кое-что слышал.
– Не хочешь – не отвечай. – Хозяин дома нервно потеребил бородку. – Впрочем, тем лучше. Ты сам завел разговор об Италии… И кое-что я хотел бы тебе предложить, за тем, в общем-то, и позвал. – Нифонт испытующе взглянул прямо в глаза собеседнику. – Спрошу откровенно – не надоела тебе полунищая жизнь слуги рязанского князя? Да-да, пусть военного, но все же – слуги! А может быть, пришло время пожить по-другому? Только представь – вместо этих морозов, пурги и слякоти – теплое ослепительно синее море, добрый корабль, а лучше – несколько, верные люди, готовые на смерть и на почести. Немного ума и смелости – и мы, пешки, станем фигурами! Знакомый тебе почтенный негоциант синьор Винченцо Сальери не всегда торговал тканями…
– Понял тебя, друг мой, – кисло улыбнулся Раничев. – Ты предлагаешь мне начать лихую жизнь пирата… Только вот где, на Оке-реке?
– На море, близ Кафы и Сурожа. И не сразу, а через некоторое время – я уже сейчас ищу среди сурожских гостей будущих помощников. И ты – тот, кто мне нужен. Одинок, силен, бесстрашен. К тому же – неплохо владеешь оружием, уроки не прошли даром.
– Боюсь, я не смогу быть тебе полезным, Нифонт. – Иван покачал головой. – Ты не совсем прав насчет одиночества…
– Боярышня Евдокия? – Хозяин дома вскинул глаза. – Но она никогда не станет твоей, кто она и кто ты? Знатная боярыня и человек без роду и племени, причем – нищий.
– И все же я попытаюсь.
– О, Боже! – Нифонт в волнении хлопнул в ладони. – Ты тот, про кого италийцы сочиняют стихиры. Любовь! О, это страшная штука, поверь мне!