– Разрешите! – негромко произнес Свердлов. – Каждый десантный корабль способен взять на борт дополнительно по две тысячи человек. Если снять с других кораблей десанты, которые составляют по десять процентов от каждого экипажа, то мы получим…
Свердлов не договорил. Его голос был заглушен репликами других офицеров. Им явно пришлось не по душе предложение Свердлова. Всем было ясно, что, осуществив это, мы оставим остальные корабли беззащитными перед абордажем. Именно этим была вызвана такая бурная реакция.
– Тихо! – повысил голос я. Все сразу замолчали. – Мы не курсанты! А тут не полковой клуб! Имейте уважение! Прежде всего, к самим себе, – я сел на место. – Товарищ Зайцев, как вы расцениваете предложение?
– Плохо, – негромко, но весомо произнес генерал. – Если дойдет до абордажных схваток, что неизбежно в таких масштабных сражениях, кто будет отстаивать наши корабли? Мои подчиненные дерутся не хуже десантников, – я заметил, как сверкнул глазами Свердлов при этих словах. Сказывалась давняя неприязнь между космофлотчиками и десантниками. – Но им придется для этого отвлекаться от управления. А это значит фактически обрекать корабль на гибель.
– Согласен, – сказал я. – И можете не испепелять глазами товарища Зайцева, товарищ Свердлов. Все правильно. Десять процентов десанта на каждом корабле Федерации – это не роскошь, а необходимость.
20:38:01.
– Итак, товарищи офицеры, думаю, окончательный план утвержден, – подвел итог Президент. – На время сражения Ставка верховного командования переносится на станцию «Космическая Заря». Когда станция прибудет на Лунную базу, вас известят. Всем быть на базе завтра в шестнадцать часов по московскому времени. Совет окончен. Прошу всех встать.
Мы поднялись, и грянули мощные звуки гимна Федерации. Этому гимну было больше тысячи лет. Он остался от старой, Российской Федерации. Музыка была та же, хотя слова несколько изменены.
– До свидания, товарищи офицеры, – сказал Президент, когда отзвучал гимн. – Наша сила в единстве! – Суворов произнес девиз армии Федерации.
– До конца вечности! – четко ответили мы. Это была своего рода клятва верности Родине и друг другу. Какими бы ни были личные отношения между нами, интересы Федерации ставились превыше всего.
Президент вышел. По уставу мы могли еще остаться и выяснить для себя детали плана, если существовала необходимость, но у меня были другие намерения. Я попрощался со всеми. Пожимая руку Зайцеву, я услышал, как он тихо произнес: