Вдалеке послышался звук милицейской сирены.
Быстро приехали, отметил Гринчук. Молодцы.
А вот машину Егорова стоит отогнать к его дому. Здесь могут ее изуродовать.
Капитан сел за руль.
Что он будет делать без милицейского удостоверения, Гринчук себе представить не мог. И не хотел думать об этом.
Твою мать, выругался Гринчук, трогая машину с места. Об этом можно подумать потом, на досуге после пенсии. Потом. А пока…
К дому Егорова можно было добраться или в объезд, или через тихий переулок. Через переулок было ближе, но движение по нему было односторонним.
Гринчук задумался, потом медленно свернул под «кирпич», как регулярно это делали местные водители.
Раздался свисток и откуда-то из подворотни вынырнул молодой лейтенантик с жезлом в руке.
– Твою мать, – еще раз пробормотал Гринчук.
– Ваши документы, – представившись, потребовал лейтенантик.
И сам лейтенант был вызывающе молоденький, и форма сидела на нем как седло на теленке, и голос был дрожащий… От азарта или от волнения, Гринчук задумываться не стал. Для прекращения недоразумения достаточно было предъявить свое удостоверение.
Оно у капитана лежало в кармане рубахи, вместе с деньгами. Зашелестели купюры и лейтенантик понял жест Гринчука по-своему.
Оглядевшись по сторонам, он поправил фуражку, наклонился к окошку и, чуть заикаясь, сказал:
– Ладно, давай быстро, пока никто не видит.
Гринчук закрыл глаза и беззвучно пошевелил губами.
– Давай, – напомнил лейтенант.
– Сейчас, – сказал Гринчук, выходя из машины и доставая удостоверение. – Зайдем на секунду в подъезд, дело есть.
Лейтенант после первого удара еле слышно взвизгнул и отлетел к стене, исписанной и разрисованной вдоль и поперек. Второй удар прервал лейтенанту дыхание, и он съехал спиной по стене, оставляя широкий след на местном граффити.
Лейтенантик хрипел, но испуганного взгляда с капитана не сводил.
– Слушай внимательно, сучок канареечный, – Гринчук за портупею поставил лейтенанта на ноги, – ты знаешь, почему нас мусорами называют?
Лейтенант помотал головой.
– Вот и я не знаю, – сказал Гринчук, – обидно? Тебя хоть за дело, а меня? За компанию?
Гринчук ударил снова, коленом.
Лейтенант согнулся и застонал.
– Жаль, совсем отбить не могу, – сказал Гринчук, – чтобы ты, сука не размножался. Одел ментовскую форму – будь ментом. Ментом, а не мусором. Понял?