Полицейский отпустил мою ладонь и, все также сверля меня
взглядом, молча кивнул.
Когда я направился в гостиницу, услышал сзади:
— Пять минут у тебя.
И я понял, что время терять нельзя, так как потом этот старик
вопросы задавать не будет. Так что я быстрым шагом направился в
номер.
— Там судный дьяк! — как только я вошел в номер, сообщил мне
Лука Фомич. — Ух ты! Это чего такое? — И он указал на кровь.
— Про судного дьяка знаю, — быстро стал раздеваться я. — А кровь
— на человека напали, я помог, вот и…
— Помог — это хорошо, — как-то задумчиво проговорил домовой.
Я быстро скинул вещи на пол. Впрыгнув в шорты и в шлепки, уже на
бегу надел футболку. Выбежав на улицу, я вновь столкнулся с
недружелюбным взглядом лейтенанта.
— Уложился вовремя, хороший знак, — коротко, но емко проговорил
он. — А я уж начал думать, что побегать придется.
— Вот мне и пришлось, а то уж больно у вас взгляд недобрый, —
попытался я отшутиться.
— Ну, вот расскажешь мне все, и, возможно, он подобреет. Да ты
время не тяни, давай прогуляемся, ну а я начну. Таких, как я,
такие, как ты, судными дьяками кличут. Твоя очередь. — И он, не
сводя с меня взгляда, указал рукой направление нашей прогулки. — А
ты, как я понял — поправь, если не так, — босорка или веретник.
Верно?
Я пошел в указанном направлении, полицейский ко мне
присоединился.
— Ни то и ни другое, я даже не знаю, кто это такие. Я не особо в
таких кругах общаюсь. Таких, как я, называют двоедушник, только во
мне три души, — решил не скрывать я. — Моя, ведьмы и волкодлака,
бывшего судного дьяка, — последнее я решил специально добавить,
надеясь на то, что старик немного смягчится.
— Ты и ведьма — это хорошо, а вот бывший сотрудник — это очень
скверно. — И он неуловимым движением выхватил свой кинжал.
Я не ожидал такой реакции и отпрыгнул от полицейского.
— Вы чего?! — испугался я. Не хватало еще с законниками в
конфронтацию вступать.
Хоть время и замедлилось, но я очень боялся. Хоть когда-то Карл
Августович и говорил, что у дьяков вся сила только в знаниях, но
мне кажется, что они еще кое-чего умеют. И мне сейчас очень не
хотелось это «кое-чего» на себе испытать.
— А ничего, — как-то очень спокойно, и даже с доброй старческой
улыбкой, ответил лейтенант. — Я сам много чего повидал, но не
слышал, чтобы коллеги отступниками были. Но все бывает в первый
раз. И такую гниль нужно без разговоров давить. — При последних
словах его добрую улыбку сменило очень сосредоточенное, как у
хищника, лицо, и он пошел на меня.