Ловким жестом он выудил откуда-то из
щели между сундуками восковую свечу:
— Вот эти?
Но через миг улыбка пропала с его
лица:
— Буду честен с вами, молодой
господин. Вы много раз жаловались, что я не держу язык за зубами. А
ведь это неправда. Я уже много месяцев молчу о том, как вы боитесь
темноты. А ваш отец мало что презирает больше, чем трусость. Если
уж вы не способны справиться с ночными кошмарами...
Я стиснул зубы, прорычал сквозь
них:
— Я ничего не боюсь! Я лишь прошу
дать мне немного света, и это вовсе не трусость! Ты, простолюдин,
который едва разжёг ихор в своей крови, никогда не страдал от того,
что тебя раздирает проклятье Безымянного. Ты не представляешь себе,
как леденят прикосновения теней. Они вырывают меня из любого сна! Я
не могу так больше! И мне нужны всего лишь проклятые свечи!
Флайм привстал, переспросил:
— Какие ещё прикосновения? Проклятье
Безымянного не имеет настоящей силы. Это всего лишь нарушение
баланса крови, искажение огня души и кошмары. Это знаю даже я,
простолюдин, как вы меня назвали.
Мне только и оставалось буркнуть:
— Значит, я зашёл слишком далеко,
когда пытался в десять лет зажечь огонь свечей.
— Нет, нет, — Флайм встал, в два шага
сблизился, положил руку мне на плечо, разворачивая меня к гаснущему
свету из окон, и спросил: — Как выглядят тени? Как клубящиеся
извивающиеся ленты?
— Нет, — я покосился на сгущающиеся в
углах вечерние тени, простые тени, и качнул подбородком из стороны
в сторону. — Как чёрные силуэты.
Хватка Флайма стала сильней:
— Чудовищ?
Я шевельнул плечом, пытаясь скинуть с
себя пальцы Флайма:
— Людей.
Через миг Флайм отшвырнул меня в
сторону. Я грохнулся спиной о какой-то сундук, отбив спину. С
изумлением уставился на Флайма. Что он себе позволяет? Он сошёл с
ума?
Флайм же, словно позабыв обо мне,
что-то бормотал себе под нос. Я прислушался, пытаясь восстановить
дыхание.
— Прятать книги она приказала, когда
ему исполнилось шесть. И тогда ещё было неизвестно, что в нём
проснутся оба таланта. Спрятала всё, включая сказания и молитвы о
защите от Безымянного. Я-то, дурак, смеялся над бабской причудой, а
она... нет, не может быть. Или... может? Как проверить?
Флайм поднял взгляд, пригвоздил меня
им на месте, шёпотом спросил:
— Тени пытаются говорить?
Не знаю почему, но я, потрясённый
услышанным, вспомнив их беззвучно раззявленные провалы ртов,
кивнул, даже не попытавшись скрыть правду.