Следуя в шаге за мной, Флайм негромко
спросил:
— Молодой господин, желаете ли вы
зайти к адепту стражи?
Я скривился. Конечно, желал, спина
горела огнём, я старался держаться как можно ровней, чтобы меньше
её тревожить тканью ханбока. Но Флайм прежде всего верный слуга
отца, а не мой, так что на ужине отец уже будет знать, что я
воспользовался помощью адепта внешних техник. Снова будет знать,
что я не только проиграл, но и оказался так слаб, что искал
лечения. И снова поругается с мамой. Не хочу.
Поэтому я молча повёл головой сначала
налево, затем направо, потом снова влево и задрал подбородок.
Только для того, чтобы сдержать слёзы.
Отец обещал, что на двенадцать лет у
меня появится дистро, свой личный слуга, а Флайм станет лишь одним
из наставников. Но день рождения был три десятицы назад. Прошёл
целый месяц! И что, где мой верный дистро, который не побежал бы к
отцу докладывать, куда я пошёл и чем занимаюсь, пока наставники не
видят?
Я знал причину, по которой не получил
обещанного подарка. Уверен, её знает каждый в замке. Начиная от
стражи и заканчивая слугами. Вот уж кто слышит и видит всё, что
происходит в замке. Так ещё и не забудет поделиться этим с
остальными.
Один из слуг как раз оказался на
нашем пути, натирая подсвечники. Ему бы просто поприветствовать
меня, да заняться делом. Но нет же, поклониться-то поклонился, но
косит взглядом, шарит глазами по нашей пыльной одежде. Вечером вся
людская будет шептаться о том, какой бестолковый наследник у Дома
Денудо, возвращался весь вывалянный в песке.
Любопытная сволочь!
Я так зыркнул на него, что бедолага
аж уронил миску с меловым порошком, заставив меня довольно
ухмыльнуться. Ну, хотя бы знаменитый бешеный взгляд мне от отца всё
же достался. Надеюсь, вечером ты служанкам будешь шептать на ухо об
этом, а не о том, что я опять проиграл на площадке.
Мы прошли уже десять шагов, когда
Флайм ускорил шаг, оказываясь вплотную за моей спиной, и
шепнул:
— Молодой господин, смирите дыхание,
пригасите пламя души и не тратьте его больше на подобные
мелочи.
Я заледенел, осознав, что и впрямь
дышу так, словно строю цепочку Тридцати шагов северной тропы.
Обратился внутрь себя, тут же обнаружив, что пульсирующий жар,
которому положено находиться у сердца, не только расплылся теплом
по всему телу, но и истекает из пор кожи, бесследно растворяясь в
пространстве.