– “В перспективе”? – Эктор будто
пропустил мимо ушей все, кроме этого слова. – В перспективе ее
убьют в первую же неделю!
– Тогда ты тем более ничем не
рискуешь, – Ритер пожал плечами, и его улыбка превратилась в
настоящий оскал. – Дадим шанс. Если уцепится за него – то и хорошо.
Через год она станет ан-витае, вольным рыцарем, и пойдет искать
удачу за этими стенами, а ты искупишь свою вину, как и я – свою. И
не спорь, – мужчина поднял руку, – у тебя на лице все написано. А
если же она не сможет, – Ритер многозначительно замолчал на
несколько секунд, – то ты скажешь, что сделал все, что мог, и ее
душа теперь во власти Единого.
Мужчина плюхнулся обратно в
кресло.
– Ты же понимаешь, – продолжил он. –
Мы сейчас, как никогда, нуждаемся в новой, свежей крови. Перемены
близки, а я чую в ней силу и способности. Нельзя просто так тратить
драгоценный ресурс.
Эктор закатил глаза.
– Ее кровь украсит разве что пол в
тренировочном зале.
Ритер и Эктор сцепились
взглядами.
Все это безумие. И идея совершенно
дурацкая, но в одном Ритер был прав: друг и правда испытывал
чувство вины. Оно было глубоко спрятано под миллионом других чувств
и мыслей, но все равно мучило и кололо изнутри, тут и там мешая
работать.
Он должен был почувствовать
чары.
Должен был остановить ведьму, но
боль и гнев привели его к провалу, из-за чего чуть не лишился шкуры
невинный человек. Пусть оболочка одна, но личность ведьмы ушла.
Испарилась где-то за гранью реальности, хладнокровно оставив вместо
себя жертву.
А Эктор этого не понял.
Или не хотел верить.
Он должен был поступить по закону:
отправить пришлую в Приют. И ее полные ужаса и непонимания глаза
будут преследовать Эктора в кошмарах до конца его дней.
– Помоги ей, – тихо сказал Ритер, –
Все остальное будет зависеть не от тебя.
Эктор тяжело вздохнул.
– Хорошо, подготовь ей документы.
Но! – он крутанулся в кресле, отвернувшись от друга. – Предупреди,
что жалеть ее никто не будет. Никакой пощады. Ей придется бороться
за свою жизнь.
– Ее зовут Саша, – голос Ритера
звучал чуть дальше – мужчина уже стоял у выхода. – Я передам твои
слова.
Хлопнула дверь, и Эктор остался
один.
Саша, значит.
Что ж, он и правда сделает все, что
может. Все остальное – не его проблема.
Ожидание – худшее из наказаний, и я
в полной мере почувствовала его на собственной шкуре. После Ритера
в камеру никто не заходил. Один раз принесли еду, но я не могла на
нее смотреть, воротило даже от запаха, хотя это и была вполне
обычная каша и краюха хлеба. Здравый смысл подсказывал, что я
должна поесть, но все внутри восставало против этого. Я боялась,
что в еду могли что-то подмешать. Усыпить меня.