Кто-то меня одел.
От одного только воспоминания, как
голой болталась посреди самой настоящей пыточной на цепях, стало
тошно и жутко, – так что я была благодарна тому, кто хотя бы
позаботился о моей одежде.
Цепляясь за стены, я встала на ноги
– и тут же чуть не растянулась на полу. Голова закружилась так
сильно, что пришлось закрыть глаза, согнуться пополам и дышать
глубоко и медленно, пытаясь удержать сердце на месте и не дать ему
вырваться из груди.
– Все хорошо, – бормотала я. Лгала
себе, как могла. – Все к лучшему.
По стеночке я добралась до двери и
ударила по ней кулаком. Звук вышел глухой и почти неразличимый, а я
невольно усмехнулась. С таким же успехом можно было молотить рулон
ваты! На деревянной створке не нашлось ни ручки, ни окошка, и как
ее открыть с этой стороны – совершенно непонятно. Скорее всего,
такой возможности и не было и только тюремщики могли затолкать сюда
жертву или вывести ее.
Какое-то внутреннее упрямство
заставляло меня снова и снова осматривать дверь, ощупывать ее,
искать хоть что-то, что было бы способно мне помочь выбраться.
Впрочем, любопытство не могло держать меня на ногах вечно.
Усталость взяла верх: хотелось просто опуститься на колючую
подстилку, свернуться калачиком и зажмуриться.
Что, если меня никогда не
выпустят?
Что, если я останусь здесь
навсегда?
Горький смешок вырвался из
горла.
Не такая уж это и проблема. Вряд ли
кто-то вообще меня хватится. Единственным близким человеком был
Руслан, мать давно не интересовалась мной. Налаживала где-то личную
жизнь, считала, что дочь достаточно взрослая, чтобы во всем
разобраться самостоятельно и звонить ей нужно только на день
рождения и Новый год.
Папа же умер еще десять лет
назад.
Ни подруг, ни детей. Даже кошку я
так и не завела.
Осталась только пустая квартира, что
так и не стала полноценным семейным гнездом.
Чувство одиночества обрушилось на
плечи каменной глыбой.
Вспомнились отстраненные слова мамы,
что я еще молода, вся жизнь впереди, но так тоскливо и безнадежно
мне еще не было, еще никогда не хотелось выть от бессилия и страха,
от неизвестности, полнейшей неразберихи в мыслях и чувствах.
Что со мной будет?
Я хочу выйти!
Хочу выйти!
Будто кто-то там, наверху, внял моим
мысленным воплям, и я услышала за дверью шум. Тяжелые, уверенные
шаги, замершие прямо напротив моей камеры.