Мамуля в лучших Настиных традициях ущипнула меня за мягкое
место. Подскочивший отец угодливо протянул ей бокал белого муската,
и мамины глаза увлажнились, сверкая ласковыми искорками.
- За тебя! – улыбнулась она.
- За нас! – умилился папа, и нежный перезвон уплыл в открытую
дверь. – Ура!
Словно дождавшись команды, на нижних этажах глухо стрельнули
хлопушки, и по всему подъезду загуляло хмельное, но сердечное:
- Товарищи-и! С новым годом! Всех! С новым счастьем!
Ур-ра-а!
«С новым счастьем! – мелькнуло у меня. – И пусть никто не уйдет
обиженным!»
Четверг, 6 января 1977 года. 11 часов утра
Москва, Кремль
Заседания Политбюро издавна намечались на четверг и открывались
ровно в одиннадцать – эту традицию завел еще Владимир Ильич.
Впрочем, ленинского обычая придерживались лишь нудные секретари ЦК
да боязливые кандидаты в члены Политбюро – они смирно высиживали в
бывшем «Красном зале», дожидаясь, пока старшие товарищи вдоволь
нашушукаются в Ореховой комнате, согласовывая единую линию.
Кривя губы в улыбке, Андропов задумчиво покачал головой, слегка
ностальгируя по минувшим временам – тогда, чудилось, сладкозвучно
гремели фанфары, приветствуя его восхождение на властный Олимп. Еще
один маленький шаг, еще одно усилие воли – и откроется вершина
обетованная!
«Открылась, - дернул Ю Вэ краешком рта. – Скользкий, голый
камень и пронизывающий ветер…»
Глянув на куранты, председатель КГБ взошел по ступенькам Дома
правительства, и неторопливо поднялся на третий этаж. Рано еще…
«Небожитель… Да уж… - тянулись мысли. – А Лёню всерьез потянуло
в Зевесы! И как кстати пришлось Михино «послезнание» - знает
теперь, где упасть, вот и стелет соломку. Но и хитер… Да, хитер…
Сталин, тот волей давил, а Леонид куда хилее. Спасается чисто
хохляндской лукавостью. Разборки в открытую? Нет-нет… Перетасует
исподтишка!»
Насупясь, Андропов вошел в «предбанник» - официальную приемную
перед залом заседаний Политбюро. Обычно здесь отсиживались
приглашенные – генералы, министры и прочие, а чтобы им не было
скучно, на столе всегда держали стаканы с крепким горячим чаем в
кремлевских подстаканниках с гербом, сушки и бутерброды.
Нынче в «предбаннике» маялся академик Велихов – в гордом
одиночестве грыз ароматные сушки, блестевшие, словно их лаком
покрыли для пущей сохранности.