Итак, высадиться удалось весьма
неплохо, но, как показала практика, просчитались, сели слишком
далеко, поэтому вызвали модуль снова, и второй раз сели в трех
километрах от станции. Лин попутно высказал Сабу всё, что о Сабе в
тот момент думал: знаешь, бог смерти, это для тебя пробежать
шестнадцать километров в ускоренном, как два пальца... ну, ты
понял, но вот Эри это сделать сложно, да и мы пока что не очень
хорошо ещё на такие расстояния бегаем, да ещё и с рюкзаками и
сумками.
Единственным, кто был безоговорочно
рад приключению, оказался, разумеется, Шилд. Долгое путешествие
коту основательно надоело, поэтому, когда сели, в первую очередь
потеряли кота примерно на час — не смотря на холодную погоду и
мелкий дождь, кот тут же канул куда-то в кусты, и час отсутствовал,
не возвращаясь ни на «кис-кис», ни на «кот, какого черта?!», ни на
«иди сюда, мохнатая скотина». Вернулся он мокрый, грязный, и
невероятно довольный. И даже позволил усадить себя в плетеную
корзину, которую предусмотрительная Эри заказала еще во время
пребывания на Пасседже, когда комплектовали обе экспедиции.
— Вот же гад, — констатировал Лин. —
Кот, мы еще не приехали! Ау! Будешь так себя вести, вообще никуда
больше не отпустим, час из-за тебя под дождем мокли!
...Станция, на которую они пришли,
оказалась и не станцией вовсе, а платформой — Лин искренне
поблагодарил Пятого, который, как выяснилось, неправильно прочитал
карту. Станция была дальше. Километров на шесть. И называлась она
«Арсаки». А вышли к платформе, которая называлась «90 километр».
Причем выходили каким-то кружным путём, когда взошло солнце,
выяснилось, что совершенно не было никакой необходимости идти под
ЛЭП, по кочкам: рядом обнаружилась пусть и грязноватая местами, но
вполне приличная подсыпанная гравием дорога.
— Вы идиоты, — с чувством сказал
Лин. — Вы все идиоты. А если тут вообще ничего не останавливается?
Пятый, если ты потерял память, то воспользуйся моей! На таких
полустаночках обычно два поезда в день бывает максимум. И с высокой
долей вероятности мы тут проторчим до позднего вечера. Спасибо
большое, дорогой брат, или как там тебя. Где твои глаза были?!
— Примерно там же, где и твои, —
развел руками Пятый. — Вон, расписание висит. Пошли, посмотрим.
Поезда ждали почти три часа, но
погода, к счастью, постепенно стала налаживаться — дождь
прекратился, выглянуло солнце, которое тут же высушило одежду, да и
воздух стал стремительно теплеть. Мир вокруг, как это бывает ранней
весной, был до боли прозрачным, словно акварельный рисунок: кляксы
тающих облаков в белесом небе, темная зелень елочных верхушек
где-то вдалеке, обнаженные, лишенные пока листьев кусты и деревья,
светлые ветви, стволы, посеревшая палая листва, сквозь которую
пробиваются первые робкие травинки. И рядом с платформой, на самых
теплых местечках, уже цвела мать-и-мачеха — словно упали на землю
солнечные лучики.