– Не будете ли вы так добры объяснить мне, что они делают?
Он покачал головой:
– Творят бесчинство, сэр.
– Вы церковный служитель?
– Главный, причем уже двадцать пять лет, – с меланхолической гордостью отвечал старик, выпрямив спину. – И ту же должность отправляли мой отец и дед. И все мы в отрочестве пели в хоре.
– Правда? Замечательная династия. А следующее поколение?
Его лицо потемнело.
– Моему сыну это безразлично. Печально, когда твое собственное дитя пренебрегает делом, которому ты посвятил всю жизнь. Вы меня понимаете, сэр?
– Могу себе представить. Хотя у меня самого детей нет.
– Очень жаль, сэр. – Голос собеседника звучал серьезно. – Это, должно быть, очень печалит вашу жену и вас, вы уж меня простите за такие слова.
– Жены у меня тоже нет. Прежде была. Я… то есть… – Я замолк.
– Тоже очень жаль, сэр. Мне недолго осталось ходить по земле, но меня утешает, что я оставлю после себя троих прекрасных внуков, точнее – троих внуков и двенадцать правнуков.
– Вас можно поздравить. А теперь не расскажете ли мне, что здесь творится? Если вы проработали в соборе столько лет, вы должны знать это здание вдоль и поперек.
– До последнего уголка, сэр. И мне больно видеть, как его кромсают.
– Но зачем это делается?
– Из-за проклятого органа. В трансепте построили новую консоль. Вы, должно быть, заметили это жуткое нововведение, не орган, а паровоз какой-то! А теперь для него прокладывают трубы.
– Неужели они собираются вскрыть пол по всей длине? – Я сопроводил свои слова жестом.
– Именно. Их ничто не остановит. Им все нипочем.
– Чем же была плоха старая консоль? Сколько мне помнится, это было красивое сооружение, относящееся к началу семнадцатого века.
– Чистая правда, сэр. Но, похоже, оно не устраивало его милость, а ведь он играет – не то что мы, всего лишь слушаем. И потом еще должны будем любоваться этим вавилонским безобразием до конца своих дней.
– Вы говорите об органисте?
Он словно не слышал моего вопроса.
– Иные из каноников желали иметь орган большой и громкий, расположенный именно здесь, на виду у прихожан, чтобы им было удобно подпевать, другим же нравился старый: он хорошо звучит вместе с хором и в отличие от нового не заглушает голосов.
– В стране не найдешь церковной общины, где не шли бы подобные споры между ритуалистами и евангелистами.