Я ношу в душе два идеала женщины. Если мне не суждено найти свой, благородный, ясный, как солнце, идеал – верную и добрую жену, готовую делить со мной все, что определено судьбою, – я не хочу ничего половинчатого и бесцветного, я предпочитаю отдаться женщине, лишенной добродетели, верности, жалости. Такая женщина, в ее эгоистическом величии, – мой второй идеал. Если уж мне не дано изведать счастье любви, во всей его полноте, я хочу испить до дна причиняемые ею страдания, муки; хочу, чтобы женщина, которую я люблю, меня оскорбляла, изменяла мне… и чем более жестоко, тем лучше. И это – наслаждение!
– В своем ли вы уме! – воскликнула Ванда.
– Я так люблю вас – всей душой, всем существом своим! – что я могу жить – если мне суждено жить далее – только вблизи вас, дыша одним воздухом с вами. Выбирайте же какой вам угодно из двух моих идеалов. Делайте из меня, что хотите, – своего мужа или своего раба.
– Хорошо же! – сказала Ванда, нахмуривая свои тонкие, но четко очерченные брови. – Иметь человека, который меня интересует, который меня любит, всецело в своей власти, – полагаю, это должно быть занятно; по крайней мере, в развлечениях у меня недостатка не будет. Вы были так неосторожны, что предоставили выбор мне. Так вот, я выбираю: хочу, чтоб вы были моим рабом, я сделаю из вас игрушку для себя!
– О, сделайте! – воскликнул я со смешанным чувством ужаса и восторга. – Брак может быть основан только на полном равенстве и согласии, зато противоположности порождают самые сильные страсти. Мы с вами – противоположности, настроенные почти враждебно друг другу. Отсюда столь сильная любовь моя к вам, частично смешанная с ненавистью, частично – со страхом.
Но при таких отношениях одна из сторон должна быть молотом, другая наковальней. Я хочу быть наковальней. Я не могу быть счастлив, взирая на ту, которую люблю, сверху вниз. Я хочу любить женщину, которую смогу боготворить, – а это допустимо только при условии, что она будет жестока ко мне.
– Как можно, Северин! – воскликнула Ванда почти гневно. – Разве вы считаете меня способной поступать дурно с человеком, который любит меня так, как любите вы, – которого я сама люблю?
– Почему ж нет, если я оттого буду лишь сильнее боготворить вас? По-настоящему любить можно только то, что стоит выше: женщину, которая подчиняет тебя властью красоты, темперамента, ума, силы воли, – словом, ту, что станет твоим деспотом.