Сказала это сердито, ожидая увидеть на лице Морозко растерянность, а он вдруг неожиданно улыбнулся. Не по-доброму, с досадой, но я все равно засмотрелась на складочки в уголках губ. Ответил, словно обращаясь к ребенку, не способному в песочнице разглядеть очевидное:
- Может, потому, что я не любой, Корсак? Это же просто! Если за счастье, то иди и осчастливь кого-то другого, я не против. А меня оставь в покое!
На душе стало грустно – от того, что сказал искренне. Вот только мое счастье смотрело на меня самыми теплыми глазами на свете, и я не собиралась от него отказываться. Ей богу, если бы могла, собственноручно придушила бы Купидончика, сыгравшего со мной злую шутку, а так и претензии предъявить некому.
- Я бы с радостью, Кудряшка, но не могу.
- Это еще почему? – ну вот, улыбка пропала. Насторожился, ожидая от меня подвоха. Зря, врать я никогда не умела. Точнее, не считала нужным.
- Потому что ты мне нравишься, Морозов. Так сильно, что я решила быть твоей девушкой. И лучше сразу смирись! - наставила на опешившего парня палец. – Все равно у нас с тобой другого выхода нет. Будешь любить меня, Ромашка, как миленький! - пообещала. – А теперь можешь сказать, как ты этому рад и что тебе повезло. Думаю, мне это понравится.
Я подняла бровь, откинулась на стуле и развернулась к нему лицом, позволяя себя рассмотреть. Усмехнулась тонко, предчувствуя взрыв возмущения, и не ошиблась.
- Что-о?! – щеки блондина побледнели, а потом вспыхнули ярче прежнего. Губы сердито дрогнули, раскрылись и, думаю, если бы звонок об окончании пары прозвенел позже, а не в эту самую секунду, Морозко все равно бы ушел – так резко поднялся над столом. – Издеваешься?!
- Нет. Ничуть!
- Ну, знаешь, Корсак… Ты не девушка, ты – настоящий Дементор! Не вижу причины для радости. Тебя видишь – и хочется сбежать! Я не сбираюсь тебя развлекать, найди себе другого шута! А в моей жизни и без тебя проблем хватает!
Морозко легко задвинул меня вместе со стулом за парту и прошел мимо, закинув рюкзак на плечо, у меня только челюсти клацнули. Не обернувшись, распахнул дверь и вышел из аудитории, удивив историка.
Заподозрив неладное, Василий Юрьевич строго взглянул на меня, но мне было все равно. Я смотрела, как тихо посмеивается Клюква и чувствовала, как поджимается рот.
3. Глава 3