- Неделя поле нового года, не больше. Билеты вам надо брать уже
сейчас.
- Да что б тебя! - дед опять замахнулся, но уже вяло. – Ты-то
как сам будешь?
- Меня прикроют, - сказал полуправду. – За меня не беспокойтесь.
А вам пока надо отъехать в Сибирь…
Следующим утром в универ я не пошёл, хотя там и осталась не
учёба, а формальность присутствия. Мы поехали на мотоцикле к главе
рода Илье Фёдоровичу в его резиденцию в центре города. Но там его
не было, секретарь сказал, что он у себя с загородном имении в
Дубках и будет там вплоть до нового года и неделю после.
Чёртыхнувшись дед приказа ехать туда. За городом похолодало до
минус пяти, что я сразу почувствовал из-за встречного ветра. Но я
привыкал к этому дорожному холоду, не хотелось слазить с личного
средства передвижения – мотоцикла.
Миновав Дубки мы оказались в самом имении. Я увидел, что большая
часть огромного двухэтажного здания на два крыла была
законсервирована. На окна поставлены временные ставни, а трубы
печей молчали не испуская ни единого клуба дыма.
Мы проехали наружную охрану, состоявшую из обычных людей и
оказались возле дома. Не успели мы слезть с мотоцикла, как увидели
спускающегося к нам Илью Фёдоровича в одной лишь рубашке шитой на
классический манер, но имевшей характерные русские народные
орнаменты с красным и белыми цветами. Он был такой же – с густой
бородой, модельной идеальной причёской и суровым взглядом.
Поздоровавшись с нами он пригласил нас внутрь здания,
поинтересовавшись между делом о цели нашего визита.
- Илья Фёдорович, - сказал дед пасмурно. – Ничего хорошего я вам
не принёс.
Мы быстро разделись и скоро сидели на втором этаже в кабинете
главы рода. На столе стояли стаканы с чаем в металлических
подстаканниках – по их новой моде. Я молча пил чай, а дед
рассказывал о цели нашего визита. Илья Фёдорович временами
поглядывал на меня, слушая молча рассказ и в его взгляде помимо
явного осуждения, иногда проглядывались, невольно для него, искорки
одобрения и уважения.
Наверно он испытывал уважение, когда услышал что я уничтожил
обидевши меня клан Красного волка. Но затем к нему возвращалась его
рассудительность и он понимал сколько я могу доставить
неприятностей нашему роду, его роду Бурого Медведя.
Наконец Илья Фёдорович дослушал рассказ деда, покачал головой и
сказал: