Группа как раз закончила очередной день скрупулезного просеивания земли. Хешке поспешил в палатку, где хранились найденные предметы, в надежде, что там окажется какая-либо новая находка или будет лежать документ, написанный на таинственном языке чужаков, который до сих пор никто так и не смог расшифровать. Как обычно, его ждало разочарование. В северном секторе, в здании, окрещенном археологами Собором, откопали стеклянный предмет, один из тех, какие здесь находили десятками и считали повсеместно используемыми предметами домашнего обихода, предназначенными для получения сока из фруктов.
В сущности, ничего большего им пока еще не удалось обнаружить. Простенькие предметы повседневного обихода, самые незамысловатые приспособления, немного мебели. Скелеты не давали ясного представления о физическом облике чужаков, а их сложные механизмы, аппаратура, документы – практически все свидетельства существования невероятно далеко продвинувшейся в своем развитии расы – вновь и вновь подвергались тотальному уничтожению в ходе разрушительных нашествий минувших поколений, которые разбивали, сжигали, обращали в прах все, что хоть как-то напоминало о чужаках. Обнаружили, правда, несколько проржавевших, обезображенных устройств, но их состояние не позволяло и приблизительно реконструировать принципы внеземной технологии.
Хешке не осуждал тех, кто учинил этот погром. Те люди были свидетелями надругательства над их родной планетой, свидетелями распада общества. И все же с позиции стороннего наблюдателя их поступки следовало расценивать как неразумные.
Ему не терпелось увидеть аппаратуру, на которую намекнул Броурн.
Наблюдая за действиями молодого архитектора, занятого чисткой соковыжималки, Хешке почувствовал за спиной чье-то присутствие. Повернулся и увидел своего заместителя Блейра Обломота.
– Ну, и что там, Ронд? – приветливо поинтересовался Блейр. – Чего хотели Титаны?
Хешке кашлянул и, смутившись, покосился на поглощенного работой молодого коллегу. Он был уверен, что кто-то из группы – «ухо» Титанов, и, зная это, чувствовал себя неуютно. Движением головы он дал Блейру понять, что им следует отойти.
– Может, пойдем к тебе, выпьем? – предложил Хешке, когда они оказались снаружи. Шагая к палатке Блейра, Хешке внезапно заметил, что в лагере царит неестественное спокойствие. Даже Блейр казался необычно подавленным. Это потрясло Хешке: вечно встревоженный, неуправляемый Блейр всегда производил впечатление человека, которого ничем не проймешь.