– Как я повзрослею? Если уж тело не в
состоянии огородить себя от влияния Света, то про сознание и разум
лучше вообще молчать.
«Какой разум? Он у тебя разве
есть?» – тут же раздался в голове тонкий голосок. Есть у меня
такой грешок – периодически начинаю страдать раздвоением личности.
Причём периодичность произвольная. Раздвоение может не проявляться
годами, а потом эта заноза как проснётся и как начнёт
комментировать все происходящее – сушите вёсла. Приплыли. И
главное, я до сих пор не могу вспомнить, с чего это раздвоение
началось.
– Как скажешь, милорд, – показано
согласился Элли, после чего закончил, – только хорошо бы тебе хоть
штаны надеть.
Я с удивлением обнаружил, что,
озаботившись нижним бельём и мятой рубашкой, совсем забыл про
брюки. Сконфузившись, осторожно огляделся по сторонам и, не
обнаружив тел слуг, которые от неподобающего вида своего Князя
запросто могли лишиться чувств, прошмыгнул обратно в комнату. В
голове коротко хмыкнули и замолчали.
Я в спешке влез в первые же
попавшиеся мне мятые штаны, помахал своему отражению в зеркале, –
оно осталось равнодушным к этому, в ответ даже не кивнуло, – и
выскользнул обратно в коридор. После чего мы с Элли отправились к
малому залу совещаний.
Главы самых влиятельных родов уже
давно собрались и теперь с немым укором взирали на пустующее
кресло, которое безуспешно пыталось изображать трон. Первые лет
пятьсот-восемьсот моего правления я помучался, отсиживая себе зад
на неудобных каменных гротескных тронах, а потом, плюнув на всё и
всех, поставил вместо них удобные мягкие креслица. Прямо глянешь –
душа радуется. (Это конечно образное выражение.)
Зал можно было назвать маленьким
балконом-террасой с высокими колоннами из светлого мрамора, увитыми
диким виноградом. Небольшие плетеные креслица, расставленные уютным
полукругом, и мягкие полутона делали это место очень милым. Зальчик
я обставлял долго и со вкусом, ибо здесь мне приходится проводить
довольно-таки много времени. А какой вид на город открывается, и к
тому же солнечная сторона... Больше воздуха и света! Не люблю,
знаете ли, закрытых пространств и тёмных помещений. И пусть кто
попробует вякнуть, что, мол, положение обязывает.
На звук открывшихся дверей все
повернули головы в мою сторону, неодобрительно оглядев помятую
одежду, взъерошенный вид, задержав взгляды на пушистых белых
тапочках.