Тут его размышления были грубо прерваны - дверь резко открылась
и ударила майора в лоб.
- Ох, извините, - Николай Федотович смотрел в глаза и улыбался,
- Не знал, что за дверью кто-то есть.
Филиппову показалось, что он лжет - отлично он знал, и
специально подобрался тихо и открыл резко. И глаза у этого учителя
были какие-то неприятные - мутные и глубокие, непонятного цвета. То
ли серые, то ли зеленые… Как ориентировку про такие писать?
- Ничего, я сам виноват, - ответил он и достал удостоверение, -
Мы можем побеседовать?
Николай Федотович улыбнулся еще шире.
- Разумеется, урок как раз заканчивается.
И тут прозвенел звонок. Дети словно очнулись, начали галдеть,
побежали в раздевалку. Торопливо, и как показалось Филиппову - с
облегчением.
В кабинете Николая Федотовича было тесно, стоял небольшой стол,
почти чистый, на полке несколько дипломов и два кубка. В углу -
огромная спортивная сумка, набитая каким-то инвентарем. За столом -
расшатанный стул, на который сел хозяин кабинета, перед - узкая
скамья. Майор немного постоял, чувствуя себя глупо от того, что
возвышается, как каланча, и сел. Стало еще неудобнее, но не
подскакивать же теперь.
- Я хотел задать вам несколько вопросов… - начал говорить
Филиппов, но Николай Федотович перебил.
- Ужасная история! Поистине ужасная! - и снова майору
показалось, что над ним глумятся, - Но ведь вы найдете маньяка? Я
верю вам!
Николай Федотович снова глянул прямо в глаза Филиппова, и тот
вдруг удивился, насколько тут душно. В ушах зазвенело, голова
закружилась. А Николай Федотович продолжил говорить, теперь тише,
внушительнее.
- Я верю вам, а вы верьте мне. Вы же верите мне, правда?
В ушах Филиппова шумело, он почти не слышал слов, но машинально
кивнул.
- Я не имею отношения к гибели этих девочек. Так и запомните, -
сказал Николай Федотович, - А в протокол допроса запишите
что-нибудь на свой вкус.
Майор достал блокнот с потрепанной обложкой, на ощупь, не
отрывая взгляда от глаз собеседника, открыл его.
- Нет-нет, - сказал Николай Федотович, - Пролистайте дальше,
чистый лист дальше.
Майор глянул в блокнот, перелистнул еще две страницы. Здесь он
делал пометки для себя, чтобы не забыть. На память Филиппов не
жаловался, и обычно помнил все и без блокнота, но ему было удобнее
думать, помечая ключевые точки на бумаге.