Здоровенная рыжая коняга стояла и равнодушно глядела на него.
Покачивались поводья, к седлу был прикреплен охотничий рог и что-то
длинное, кажется, целое копье. Они с Леной прошли совсем близко,
лошадь глянула им вслед, но не сдвинулась с места. Только когда
Виктор сел в машину и смог вздохнуть чуть свободнее, понял всю
нелепость этой галлюцинации. Потряс головой и тут же пожалел об
этом — движение отозвалось возобновлением гула в ушах.
— Твоя машина? — спросил он. Вроде бы, на «ты» они не
переходили, но после того, как в обнимку идешь с девушкой,
навалившись на нее всем весом, называть ее на «вы» показалось
слишком странным. Хотя, что тут не странное?
— А ты думал, я ее угнала? — Лена тоже запыхалась, руки ее
дрожали, и ключ в зажигание вставился не сразу.
Виктор оглянулся, уверенный, что галлюцинация лошади пропала, и
увидел, что лошадь по-прежнему стоит на газоне и смотрит на него. И
копье, и рог по-прежнему прикреплены к седлу.
в которой Лена ведет машину,
а Виктор встречает чудовище
Цернех сидел в полумраке своего кабинета. Горела одна
единственная свеча, и она освещала только руки мага, лежащие на
гадальной доске, длинные, тонкие пальцы и непонятные знаки. Все
остальное лежало в тени.
Виталий и Ренат молча стояли у стены и ждали. Иногда им начинало
казаться, что они стоят тут очень давно, что они вечно так и будут
стоять здесь и ждать, пока Николай Федотович изволит оторваться от
своих раздумий. Но они не смели даже вздохнуть чуть громче — они
проштрафились, ужасно проштрафились.
Костик, мерзкая ящерица, ухитрился сбежать. Свидетеля,
оказывается, не добили, и он дает показания в полиции. К тому же
только что позвонил Сергей — он упустил свидетеля прямо из
больницы. Объяснить он ничего не успел, сказал только, что его
сейчас возьмут, и он выкидывает телефон. И замолк.
Шеф ничего не сказал, но они все трое чуяли, что он в
ярости.
Работать с ним было хорошо и весело, он был невероятно могуч, он
легко покрывал любые их выходки.
Избить кого-то? Запросто. Сама жертва наутро не вспомнит, что с
ней было.
Изнасиловать? То же самое. Николай Федотович не принимал участия
в веселье, но можно было не волноваться, что девка побежит
рассказывать о том, откуда у нее синяки на всем теле. Ушиб всей
девки.
Убить? Не будет ни свидетелей, ни улик.