— Интересуетесь историей? — щерится Петруша. — Хотите присесть за мой
стол? Как раз есть свободное место.
— Не вздумай! — предупреждаю я. — Делай, как договаривались.
— Спасибо, но я уже ухожу, — мило щебечет Эль. — Можно мне забрать
книгу?
Принимает из рук Петруши исторический фолиант и невзначай позволяет
мужской руке коснуться пышной груди. Легко, ненавязчиво, но ощутимо.
Представляю, что чувствует сейчас Петруша. И завидую.
— Вали отсюда! — чуть ли не кричу на Эль. — Зажги в нем инстинкт
охотника!
— До свидания, — шепчет она.
Едва не теряет контроль и не превращается вновь в серую мышку. Глаза —
коровьи, ноги точно приросли к полу.
— Да иди уже! — командую я. — Иначе сорвешь операцию.
Делает шаг вперед, но Петруша успевает преградить путь. Ага, клюнул!
— Честно сказать, я тоже
собирался уходить, — произносит с улыбкой. — Может быть, выпьем по чашечке кофе
в буфете?
Такой расклад я предусмотрел. Но Эль, кажется, об этом забыла.
Приходится напомнить.
— Извините, но у меня все праздники расписаны по часам, — повторяет Эль
заученную фразу. — Сейчас на маникюр, после на фитнес, а вечером у меня
встреча.
Ручкой с идеальным маникюром машет на прощание и не слишком плавно,
почти бегом, торопится к выходу.
— Фух, ощущение, будто километр бежала, — выдает, когда остаемся
наедине в коридоре библиотеки. Прижимает руку к высоко вздымающейся груди. —
Будь добр, напомни мне, почему нельзя было согласиться на кофе? И зачем эта
дикость про свидание?
— Потому что успешные и красивые девушки всегда заняты, — терпеливо
поясняю я. — Чтобы выкроить время на другую встречу, придется от чего-то
отказаться. Или от кого-то. А Петруша еще не сделал ничего, чтобы заслужить
твое расположение.
— Как все сложно… — вздыхает она. — Ладно, теперь-то мне можно
вернуться домой и смыть макияж?
— Ни в коем случае, — не разрешаю я. — Напротив, тебе следует сменить деловой
костюм на вечерний наряд, а перед этим купить билет в оперу. Пока ты
любезничала, я заглянул в карман Петруши. Сегодня вечером он идет на
«Ламмермурскую невесту». Кстати, рекомендую, опера восхитительна.
— Даже не знаю, что меня удивляет больше: то, что ты карманник, или то,
что посещаешь оперу. Представить не могу, как в тебе уживаются такие разные
наклонности.
— Я удивителен, детка, — объявляю без тени скромности.