Пока нет, но манящее тепло говорило, что собирался. Оно просачивалось сквозь одежду и ласкало кожу, заставляя вздрагивать и предвкушать. Я стиснула зубы и пыталась не замечать, но Раель обвел меня взглядом; сколько желания было в ярких глазах. Оно буквально давило на грудь, впитывалось, и соски призывно сжались.
— Извращенец, — буркнула я по-русски и огляделась.
Та же стена из ветвей и листьев. Где деревня, где домик? И энергии артефакта нет. С закрытыми глазами чувствовались стволы и движения листьев; очень много листьев, артефакт терялся. А желание Раеля — нет. Теперь оно врывалась мощными толчками, стремилось к животу, и мышцы сладко напрягались. Это нельзя было контролировать.
Я повернулась к Раелю и твердо сказала:
— Помоги найти дядю, взамен получишь, что захочешь.
Надеюсь, поверит, ведь предложить больше нечего.
— Заманчивое предложение, — Раль хитро прищурился, и я заранее не поверила.
Он снова оглядел меня и приоткрыл губы. Мелькнул кончик языка… вот бы ощутить его во рту. А тепло все грело, требовало почувствовать большие ладони на груди, подаваться к ним… Невозможно!
— Дождемся Одноглазого, — сказал Раель, — а пока что…
Он стрельнул глазами и направился ко мне, неся свое желание, выбивая мысли.
— Не подходи!
Я и отскочила, но споткнулась о корень и повалилась в траву.
— М-м-м, так быстро? — голос раздался опасно близко. Вот хитрый: здесь не было людей, никто не помешает. Солнце слепило глаза, покачивались кроны, силуэт Раеля маячил рядом. И тут он коснулся меня. Это… как удар молнией, даже дыхание перехватило. Чувствовался каждый палец, каждое движение, пока Раель вел ладонью по моей руке. Он сжал плечо и помассировал его, старался мягко, но срывался на резкость. Я не могла сдаться, но и бороться не могла, все было таким приятным, особенно когда ткань сползла с плеча. По коже скользнула сухая ладонь Раеля, и кровь забурлила. Жар и желание ворвались в меня новой волной, грудь стала наливаться, хотелось страсти и силы, чтобы Раель разорвал ткань и прильнул к ней губами, целовал, лизал…
Я собрала остатки воли и толкнула его в грудь. Он и не заметил, наклонился и зашептал:
— Ты ведь хочешь этого, я чувствую, как твое тело откликается, зовет меня, — голос горячий, с придыханием, он ласкал и уничтожал волю, — ты не хочешь, чтобы я останавливался.