Незнакомец удивлённо приподнял брови, затем улыбнулся:
— Симон, хватит дурачиться. Вставай, сегодня нам нужно добраться
до Клермона.
— Клермон[2]? — переспросил я.
Опять слишком тонкий голос. Я попытался откашляться и спросил,
что это ещё за шевалье Бремонт, но голос ничуть не изменился.
— Ты что, пока спал, у тебя память отшибло?
— Симон, хватит прикидываться дурачком, солнце уже высоко, давай
завтракать и седлать лошадей.
Поодаль и впрямь паслись две стреноженных лошадки, одна серой
масти, вторая рыжая.
— Постой…
Я принял сидячее положение, взглянул на свои руки. Чёрт, это
были не мои руки! Мои запястья толще, пальцы более короткие и
узловатые, а эти руки куда как изящнее, такими пальцами хоть на
пианино играй. Сжал пальцы правой руки в кулак… Хм, ну, так-то
крепость в них всё же чувствуется.
А во что я, собственно говоря, одет? На теле сорочка, сверху
которой льняная, сшитая из нескольких лоскутов рубаха до колен с
длинными рукавами. На ногах, если я правильно разбираюсь в тканях и
старинной одежде, льняные штаны длиной до середины икр (брэ –
словно бы подсказал кто-то спрятавшийся внутри моей черепной
коробки), из которых торчат босые ступни. Причём штаны оказались с
гульфиком в виде тряпичного треугольничка, который без проблем
можно было приподнять для отправления малой нужды. Рядом на травке
валяются шерстяные ноговицы, они же шоссы. Крепились они к поясу,
похоже, при помощи ремешков, типа чулок у дам в далёком будущем. На
поясе нож в ножнах, я вытащил его… М-да, этой перочинной хренью
только хлеб резать.
Рядом на траве валялись кожаные башмаки на мягкой подошве, со
шнурками из тонко нарезанных кожаных ремешков, причём непонятно,
где левый и где правый башмак, оба шились словно на одну ногу.
Впрочем, эта традиция будет существовать ещё не одно столетие, если
память не изменяет, в Европе лишь в XVI веке начнут шить обувь
отдельно на правую и левую ноги.
Подушкой мне служил большой и, как показалось, тяжёлый мешок. По
левую руку я обнаружил меч в изрядно потёртых ножнах, копьё диной
порядка двух метров, перетянутый металлическими полосами
крест-накрест, слегка выгнутый, с заклёпками по всей их длине
миндалевидный щит из ясеневого дерева без умбона, с идущей по ободу
проклёпанной металлической полосой. Ещё арбалет с ножным взводом,
обтянутый кожей колчан, из которого торчали хвостовые оперения…
Болтов, словно бы подсказал мне внутренний голос.