Потому я и пошел в консульство.
– Где ваша корабельная книжка?
– Я ее потерял.
– А паспорт?
– У меня его нет.
– Удостоверение личности?
– Никогда не имел ничего такого.
– Чего же вы хотите от меня?
– Как это чего? Вы мой консул, вы должны мне помочь.
Он улыбнулся. Он покрутил в пальцах карандаш и опять улыбнулся:
– Я ваш консул? Предположим. А чем вы докажете, что я ваш консул?
– Да тем, что я американец, а вы представляете здесь Америку.
Я сказал правду, но он уверенно возразил:
– Я действительно представляю здесь Америку. Это так. Но мне неизвестно, американец ли вы? Где ваши документы?
– Я же говорю, потерял.
– Потеряли? – удивился он. – Как можно потерять документы, особенно в чужой стране? Как вы теперь докажете, что действительно работали на «Тускалузе»? Или все-таки докажете?
– Пожалуй, что нет, – смирился я.
– Вот видите. И даже если бы доказали, что действительно работали на «Тускалузе» это не говорило бы о том, что вы американец. Как вы вообще попали в Роттердам? Из Антверпена? Что вы такое говорите? Как это вы могли сюда попасть по суше?
– Два фараона…
– О, не надо этих сказок, я их слышал много раз. Где это вы видели полицейского, который тайком выгоняет бродяг из своей страны в соседнюю? И совсем без документов. Тут что-то не то. Вы не находите?
Все это он говорил с улыбкой, потому что американский консул все должен делать с улыбкой, даже если объявляет смертный приговор. Это его республиканский долг. Но еще больше меня возмущал карандаш, которым он играл в течение всего нашего разговора. Он постукивал им по столу, почесывал голову, отбивал противный ритм «My Old Kentucky Home». Я готов был запустить в консула чернильницей. Но вместо этого смиренно заметил:
– Вы могли бы подсказать мне корабль, который идет в Америку…
– Вам? Подсказать корабль? Человеку без документов? Даже не думайте о таком.
– Или выписать справку…
– Ни слова больше! Так любой проходимец может явиться ко мне и потребовать какую-нибудь справку.
– Разве американцы не теряют документы?
– Конечно, теряют, – улыбнулся консул. – Но у них есть деньги.
– О, деньги! Тогда я понимаю…
– Ничего вы не понимаете, – терпеливо заметил консул. – Когда я говорю, что у них есть деньги, я имею в виду то, что они ни у кого не вызывают подозрений. Это люди, у которых есть дом, которые могут назвать точный адрес.