– Как это настоящий янки? – возмутился я. – Да пью, пью я вино! Любое вино пью, плевать мне на Америку!
– Я так и подумал, – ухмыльнулся фараон. – Весь этот ваш сухой закон – чистое дерьмо и бабьи штучки. Нечего вам делать. Позволяете командовать всяким суфражисткам. Мне, конечно, все равно, как вы к этому относитесь, но у нас здесь мужчины всегда остаются мужчинами.
Да, этот парень понимал толк в жизни. Такой человек видит дно сквозь самую мутную воду. Жалко, что он сделался фараоном. Впрочем, если бы он им не сделался, я никогда не увидел бы такую огромную кружку вина, которую он передо мной поставил. Сухой закон – это позор и грех, да услышит меня Господь. Наверное мы здорово в чем-то провинились, если придумали такую штуку.
В десять вечера виночерпий сказал:
– Пора, моряк. Следуйте за нами.
Не было смысла возражать. Конечно, я не хотел, чтобы меня повесили, но фараоны представляли закон. Прошло совсем немного времени, как «Тускалуза» бросила меня, а я уже никому не был нужен и меня собирались повесить. «Я – американец. Я не пойду с вами», – все-таки сказал я. Но фараоны засмеялись:
– Ха! Никакой ты не американец. А если американец, то докажи это. Покажи свою корабельную книжку. Или паспорт. Или удостоверение личности. Ничего такого у тебя нет? Вот видишь. Мы можем делать с тобой все, что хотим. Поднимайся!
Сопротивляться было бесполезно. Слева от меня шел весельчак, умевший говорить по-английски, а справа еще один, он по-английски не знал ни слова. Зато оба хорошо знали дорогу, потому что как только вышли из городка, тут же свернули в поле. А там было совсем темно, на разбитом шоссе мы часто спотыкались. Хотелось спросить, долго ли нам добираться до виселицы и почему она поставлена так далеко от городка, но, к счастью, довольно скоро мы вышли на ровный луг. Наверное, тут они и вершили свою незаконную расправу. Я уже собрался ударить первого из них и удрать, но меня схватили за руку:
– Все! Пришли. Здесь мы с тобой простимся.
Ужасно жить, зная, что это твоя последняя минута. Да и она уже заканчивалась. Горло у меня пересохло. Хотя бы глоток воды. Еще секунда и мне конец. Какое гадкое занятие: отправлять людей на тот свет. Разве мал выбор разных профессий? Почему они не выбрали что-то другое? Почему непременно надо становиться палачами? Никогда я не чувствовал так сильно, как прекрасна жизнь. Чудесная, восхитительная, пусть даже ты остался один в чужом порту, а корыто твое ушлепало за линию горизонта. Плевать, что корабельная книжка осталась в кармане куртки. Жизнь прекрасна, какой бы мрачной нам ни казалась. Оказаться раздавленным червем под башмаком какого-то бельгийца! Да, я виноват, да, я не устоял перед искушением, нарушил сухой закон. Если бы поговорить сейчас с мистером Болстедом, предложившим американцам сухой закон, я быстро бы доказал ему, какое дерьмо он придумал. Это какую же злую жену надо иметь, чтобы придумать такое! Одно меня радовало: миллионы проклятий изливаются в мире все-таки не на меня, а на мистера Болстеда.