— Простите, — даже не знал я что сказать, обращаясь к охраннику. — Моя девочка. Она сидела в тележке. Я обернулся. А их уже нет. Ни ребёнка. Ни тележки. Ей всего полгода. На ней розовый комбинезон и капюшон такой, с ушками, — в отчаянии показывал я на себе.
— Сразу видно — папаша, — хмыкнула пожилая женщина, проходя мимо. И покачал головой. — Как так можно: потерять ребёнка!
Пока я невольно провожал её глазами, а она всё оглядывалась и осуждающе хмыкала, охранник связался по рации с пультом.
Толпой в три мужика: два в фирменной одежде с нашивками «ОХРАНА», и один я, мы выбежали на парковку.
Вопли моей Конфетки я бы узнал из любого количества детских плачей.
Прямо на нас, толкая перед собой тележку, уже бежала женщина в белом пальто.
— Простите! Господи, простите! Это ваш ребёнок? — зажала она рот рукой, когда я выхватил из корзинки малышку и прижал к себе, успокаивая. — Я не знаю. Не понимаю, как это произошло. Я просто машинально взяла тележку и пошла на выход. Я говорила по телефону… — сипела она, прижимая к груди руки, что заметно тряслись.
— Ваша? — по-деловому спросил охранник с усами.
— Моя, — кивнул я, успокаивая всхлипывающую Стефанию.
— А в тележке что-нибудь было? — уточнил его напарник без усов.
— Нет, я не успел ничего взять.
— Ясно, — кивнули они синхронно. — Ну, хорошо, что обошлось.
— Клянусь, у меня не было дурных намерений, — заламывала руки Владислава, пока я усиленно отворачивался. — Господи, простите! Я такая рассеянная в последнее время из-за этого развода.
— Ничего. Все хорошо, — прижимал я к себе мою девочку, чувствуя, как по спине течёт пот и сердце буквально выскакивает. — Все в порядке. Спасибо, мужики, — кивнул.
Они раскланялись, и, докладывая по рации, что инцидент исчерпан, ушли.
А я не знал, что делать, когда Славка уставилась на меня.
— Простите, мы знакомы? — всматривалась она в моё лицо, заросшее густой щетиной совсем недавно.
Не знал, как ответить. И как не ответить.
Было горько, что она меня не узнала. Но вроде я и не хотел быть узнанным.
Хотел уйти неузнанным. И не хотел уходить.
Я даже не знал, что скучал.
— Я понимаю, что никак не могу искупить свою вину. Но мне так... Господи, я хотела сказать жаль, но вдруг поняла, как ничтожны мои проблемы по сравнению с тем, что, наверное, пережили за эти несколько минут вы.