– В духе времени. – Недобро усмехнулся Кирилл, вспомнив перекошенное лицо Найла. – И тебе заодно пропуск в город обеспечим. – Он обошел внедорожник и, подняв оружие, трижды выстрелил в лобовое стекло, точно рассчитав, чтобы пули не задели цепи управления. – Кровь еще есть?
– Есть.
– Один контейнер дай…
– Держи.
Кирилл открыл водительскую дверь и щедро плеснул консервированной кровью на сидение.
– Застрелили меня. А ты едва вырвался. Поэтому возвращаешься без прицепа, – все бросил. Думаю, при таком раскладе проверка на детекторе тебе не грозит. Они станут пялиться на кровь и даже не вспомнят про прибор.
– Согласен. Ты справишься сам?
– А что мне остается? Конечно, справлюсь, не в первый раз…
– Только учти, я не успел восстановить ему память.
– Разберусь. Как его имя? – Он покосился на прицеп, где вместо аппаратуры климатического контроля под прорезиненным тентом находилась мобильная камера биологической реконструкции.
– Его зовут Остин. Большего мне выяснить не удалось. Не хватило времени.
– Хорошо хоть имя узнал. Ладно, давай, помоги мне с прицепом, а потом сразу езжай.
Томилась природа. Томилась в ожидании дождя. Рваные и редкие тучи – светлые, озаренные предзакатным солнцем, свинцово-серые снизу и рдеющие по краям, медленно ползли по небу, то скрывая диск светила, то вновь позволяя палящим лучам изливаться на притихшую в ожидании влаги листву.
Ни ветринки. Воздух густой, его не вдыхаешь, а будто пьешь.
Тучи не тучи. Идут стороной, не сплошным фронтом, – рваными клочьями, только сулящими надежду на дождь, но скорее обманут, чем прольются живительной влагой.
Остин не понимал, что с ним происходит.
Он был убежден, что родился не здесь и не вчера, но память саботировала, отказывала ему в доступе к прошлому. Смутные видения, что посещали его во снах, заставляя просыпаться в холодном поту, не в счет. Степень достоверности подобной информации сомнительна.
Земля между пальцами рассыпалась, сухие комочки с шуршанием собирались в коническую горку.
Пожалуй, еще неделю растения выдержат без воды. Корневая система у них уходит вглубь почти на два метра, там влага пока держится.
Рассудок Остина требовал действия, но что он мог предпринять?
Хороший вопрос. Сидеть на потрескавшейся от засухи земле, бесцельно просеивая ее меж пальцами, ему надоело.