«С ума сойти – пробка в Москве в десять вечера, – подумала Катюша, инстинктивно включая первую передачу и проползая очередные пять метров. – Я пробки ночью только в Париже видывала… Куда они все едут? В гости? В кино? В ночные клубы?.. И ведь есть же у людей деньги… Москва стала почти Парижем… – усмехнулась про себя Катя. – А все ж таки – не Парижем… Там-то любой, если он не клошар, может сесть в машину и поехать коротать вечер в любимое кафе… А у нас? У нас, наверно, это по кошельку лишь одному из тысячи… Или из десяти тысяч… Ворам, проституткам, банкирам, «деловым»… У меня вот еще хватает денег, чтобы проехаться на машине, – а вечер в кафе уже не по карману… С долгом за авто вот уже полтора года не рассчитаемся… А ведь машина-то – кроха, малолитражка!.. В Париже на таких студентки ездят…»
Светофор на пересечении Дмитровки и бульвара снова загорелся зеленым, и Катюша (вместе со своим оранжевым «Фиатом Пунто») проехала еще два десятка шагов. Кажется, в следующий заход она наконец минует перекресток.
Свет от казино, что расположилось на нижнем этаже бывшего кинотеатра «Россия» (теперь «Пушкинского»), стал ярче. «А помнишь, – спросила саму себя Катя (автомобильные пробки всегда располагали ее к воспоминаниям и рефлексиям), – там, на месте этого «Шангри-Ла» (или как там его?) раньше был зал мультфильмов, и ты вместе с влюбленным одноклассником Юркой туда бегала смотреть «Тайну третьей планеты»?.. Ох, какой был мультик! Добрый, азартный, светлый… Потому что наш, советский… Не чета тем голливудским и японским, которыми сейчас детишек травят…»
Воспоминания, связанные именно с этим местом в Москве – пересечением Бульварного кольца и Пушкинской улицы (сейчас зачем-то переименованной в Большую и Малую Дмитровку, хотя Катя, как и большинство москвичей, никогда не помнила, где Большая, где Малая…) – все эти воспоминания вдруг чередой нахлынули на Катю. «А помнишь, – подумалось ей, – когда ты уже училась на первом курсе – ты поймала в документальном зале «России» фильм Ромма «А все-таки я верю»?.. Сильное, умное, страстное кино… Такие документальные фильмы нынче не делают… Да и кто их сегодня будет смотреть – документальные… Вот и на месте того зала теперь вместо фильма Ромма – рулетка да игральные автоматы…»
Через открытое переднее стекло автомобиля проникал промозглый воздух: бензиновый, зимний, простудный – но такой привычный, такой московский… Катюша стряхнула пепел в открытое окно. На перекрестке, похоже, произошел затор: traffic jam, как это называют американцы. Одни машины еще не успели покинуть скрещение улиц, а им наперерез наползали другие. Все отчаянно сигналили. Катя за десять лет московского безумного вождения научилась не поддаваться дорожному психозу. Она сидела спокойно: покуривала, слушала радио – и вспоминала.