Столовая в пещерной базе «Синей
канарейки» представляет из себя всё тот же стандартный бокс, в
котором находится кабинет начальника или личный номер сотрудника
проекта. Единственное, передняя самая просторная комната заставлена
белыми пластиковыми столами со стульями. За перегородкой с большим
прямоугольным окном выдачи находится сама кухня. Виант молча присел
за столик возле стены. Ресторан, не ресторан, но кормят здесь не в
пример качественней, вкусней и обильней, нежели в «Облаке», в
колонии для осуждённых, где ему пришлось прожить больше двух
лет.
Официантов в белых рубашках или
сексапильных официанток в опрятных передниках здесь отродясь не
было. Самообслуживание, одним словом. Инга Вейсман отравилась к
прямоугольному окну выдачи. Виант глянул ей вслед. Нужно признать,
фигурка у новоявленной напарницы и в самом деле зашибись. Даже не
верится, что на самом деле она учёная крыса. И, спрашивается, какой
прах потянул её в «Другую реальность»? Сидела бы у себя в
лаборатории и разлагала бы молекулы на атомы, или чем там на самом
деле они занимаются. Так нет же! Виант зло фыркнул. Только ли скука
и/или полный тупик в научных изысканиях толкнули её на «подвиг»?
Или есть что-то ещё? Что-то, о чём знают начальник с куратором, но
предпочитают молчать как два партизана на допросе в «Гестапо».
- Приятного аппетита, - Инга Вейсман
опустила на стол пластиковый поднос с ужином. – А этим, - рядом с
подносом приземлился бумажный пакет, - мы подкрепимся позже. О тебе
же пекусь, глупый, - Инга Вейсман присела на соседний стул. – Не
стоит заниматься любовью на полный желудок.
Металлическая ложка погрузилась в
овсяную кашу, Виант без всякого интереса закинул её в рот. Всё, что
остаётся, так это хотя бы мысленно капитулировать. Пусть Инга
Вейсман как напарница вызывает в душе страх и ужас, зато как
любовница она и в самом деле хороша.
Кажется, будто у ржаного хлеба
начисто пропал вкус. Виант машинально прожевал и проглотил кусочек
с чёрной корочкой. Во истину, не зря говорят: бойтесь своих
желаний, ибо они могут исполниться. Ещё на нарах в московском
Изоляторе временного содержания Виант пересмотрел своё отношение к
семейной жизни. Вместе с ним в общей камере сидело человек
тридцать-сорок, но впервые в жизни Виант почувствовал себя в полном
одиночестве. Ни одна из его виртуальных подружек так и не навестила
его в следственном изоляторе. Зато сокамерников то и дело вызывали
на свидания с жёнами и детьми. Каждый раз они возвращались с
полными пакетами домашней снеди.