Она покачала головой.
- Нет, Саш. Если уже на улицах такое, лучше всё-таки уматывать
из города. А если в окна первых этажей полезут? Всё равно не
уберечься.
- Подумай сначала, - посоветовал сосед. – Вместе-то мы друг
дружке поможем. А в одиночку пропадём ни за что… А подъезд… Свой-то
мы точно убережём. Соберём мужиков и окна на первом и втором этажах
досками забьём. Мебели у всех полно. Я, вон, свой старый шкаф щас
демонтирую – считай, на одну квартиру окна есть чем закрыть. Да и
знакомых из других подъездов предупредим – пусть то же самое
сделают. А до того – надо бы в подвал сбегать, перетаскать оттуда
кое-что. У многих там, в сарайках, припасов полно осталось:
картошечки, заготовок там, компотов… Мож, ещё что-нибудь.
Продержимся! Пока армия не подойдёт…
Зоя задумчиво прикинула: «Нет, они тут что хотят – пусть и
делают. Но я уйду – к своим детям, хоть и не сразу. Надо сделать,
как говорит практичный Саша. Неизвестно, что будет дальше, но
подъезд надо обезопасить. Хотя бы для того, чтобы вернуться однажды
в целёхонькую, неразграбленную квартиру». И последовала за Сашей
искать помощников, чтобы убрать из подъезда мертвечину... Странно.
О муже не вспоминалось, как будто его и не было в её жизни… Когда
она сообразила, о чём думает, исключив мужа, поёжилась: может, это
потому, что слишком уж страшное превращение произошло на её глазах
– из человека, который жил рядом, дышал рядом, был главной частью
семьи – в уродливое… существо?
По дороге Саша, помолчав, спросил:
- Зой, мож, зайдёшь к нам? Жена тебе валерьянки даст.
- Спасибо, - машинально сказала она. Потом вдумалась, что именно
он предложил. Добавила твёрдо: – Не собираюсь в обмороки
шарахаться.
Долго ходить не пришлось. Уже ниже её и соседа девятого этажа в
двух квартирах обнаружились трое мужчин. Долго уговаривать их,
чтобы встали на защиту подъезда, не пришлось. Так что Зоя быстро
вернулась к себе, а мужчины во главе с Сашей принялись обходить все
квартиры подъезда.
Снова вошла в спальню. Встала у зеркала. Хм… Взгляд уже не
умирающий. Жёсткий. И лицо – не распустёхи-плаксы…
Ещё бы… Вон то, что мужчины завернули в плёнки и мешки и отнесли
на улицу, чтобы выбросить на газон, было когда-то ей мужем. И
теперь, когда Зоя думала о себе, она не видела в воображении той
картинки, которая была раньше: муж, угрожающе возвышающийся над
ней, и она рядом с ним, ссутуленная и несчастная. Теперь Зоя видела
другое: она – и с обеих сторон от неё дети. Илюшка и Аниска. Да,
это так. В их жизни теперь только одна опора – она сама.