Когда городовой с «Аринским колбасником» скрылся из виду, Иван закинул ногу на ногу и начал размышлять. Итак, что мы имеем помимо сарделек и пирога в желудке? Логун его выслушал, согласился с выводами, а после – скоренько выпроводил. И это вместо того, чтобы обдумать совместно дальнейший план защиты от новых нападений. Более чем вероятных. Не совсем понятно и совсем нелогично. Иван, конечно, мог махнуть на старого упрямца рукой, несмотря на свою к нему симпатию. Несмотря даже на то, что против оружейника пытались нахально использовать его самого (чего прощать, в общем, не следует)… если бы Логун не был полноименным. Вполне реальная угроза для Имени Логуна – вот что не давало имяхранителю успокоиться, сесть в обратный «сквозной» и забыть Арин надолго. А лучше навсегда.
Так, подумал Иван, попытаемся еще разок прикинуть, что к чему.
Логун встревожился и начал сворачивать разговор, когда я предположил, что в основе злого умысла лежит ревность. Следовательно, посчитал, что так оно и есть, но впутывать постороннего не захотел. Похоже на правду? Очень похоже. Поэтому двигаемся дальше. А почему не захотел впутывать постороннего? Потому что решил разобраться самостоятельно. Объяснимо? Да, конечно, если потенциальный ревнивец – близкий Логуну человек. И в таком случае соваться со своими детективными услугами впрямь не стоит, дело это глубоко личное. Но что если версия о любовном соперничестве, толкающем на преступление, хоть и правдоподобная, однако насквозь ложная?
М-да, задача… Что ж, взялся искать – зовись сыщиком.
Тогда, господин новоявленный Нат Пинкертон, нужно вам поискать другой вариант. Попробовать сплясать сызнова, опять-таки от печки. То есть от пламенеющих мечей.
Значит, мечи. А кто у нас знает об оружии если не все, то очень много? Кому в первую очередь поставляют извне колющий, рубящий, режущий товар контрабандисты? К кому спешат за самым-самым лучшим клинком знатные перасские фехтовальщики? Разумеется, к дему Тростину, владельцу лучшего внутри Пределов оружейного магазина и богатейшего в Арине винного погреба.
Иван числил Тростина своим добрым приятелем. Во всяком случае, на «ты» они перешли давным-давно. Между прочим, с того дня памятен Ивану следующий казус. Когда они выпили на брудершафт, когда расцеловались и крепко похлопали друг друга по спине, Лео с печальной усмешкой сообщил, что Ивану следует знать: «Тростин» произносится все-таки с ударением на последний слог. Иное произношение неверно и отчасти даже оскорбительно. Поскольку фамилия древнейшая и некогда означала что-то весьма существенное, однако ныне – увы и ах! – решительно забытое. Зато все Тростины твердо помнят: перемена ударения меняла значение на абсолютно противоположное. Например, «благородный рыцарь» – «подлец законченный».