– Так в чем загвоздка? Давайте, я попросту расстрою сегодняшний праздник, и вся недолга! – предложила Люция азартно. – Средств и влияния у меня на это хватит, будьте уверены. Попутно прищучим растлителя. У меня на него, сами понимаете, давнишний зуб, и предлинный!.. Ну, все равно, что бивень мамонта.
– Мне бы не хотелось доводить до крайностей, – рискуя поссориться с зубастой бабулей непутевых близнецов, воспротивился Иван. – Во-первых, Лео, может статься, вовсе ни при чем. В моем деле, – уточнил он. – Поэтому мне непременно надлежит переговорить с ним лично. Ведь если он виноват, то отмена лаймитских гуляний все равно ничего не изменит. В лучшем случае отодвинет время нового покушения, да и то не наверняка. Если Лео невинен – тем более бессмысленно. Во-вторых, пострадают лимонады, которые вообще ничем перед нами не провинились. И, в-третьих… А вдруг на самом деле явится сегодня этот их лучезарный божок с полным лукошком благодати? Нет, ну вы подумайте – первосортное благо из самой сердцевины мира! Для вас, для ваших внуков и ваших мандариновых плантаций. Для почтенных аринцев и правоверных лаймитов. Кому от этого станет худо? И вообще, – заключил он, – я убежден: всего надежней действовать не скоропалительно да наобум, а соответственно обстоятельствам. Чтобы не напортачить.
– Значит, предлагаете руководствоваться священным принципом врачей: «Главное не навреди»?
– Именно так.
– Хорошо, уговорили, – блеснула глазами Люция. – В конце концов, кто помешает мне накрутить хвост этому вечно юному гиссерву чуточку позже?
Иван с удивлением подметил, что совсем уже перестал обращать внимание на ее внешность. Привык и даже как будто стал находить в ведьмовских чертах какой-то особый шарм. Впрочем, иначе и быть не могло – старуха ему неимоверно понравилась.
Архэвисса взмахом хлыстика подозвала недвижимо стоящего поодаль безымянного. Изменившимся голосом, глядя подчеркнуто мимо, приказала:
– Эва Виктора поторопить, сказав, что в противном случае он рискует пропустить ужин. Упомянуть, что будет ужин максимально кратким, ждать я никого не намерена. Распорядиться подавать на стол. И сию минуту велеть запрягать Мегеру! Коляска – загородная. Да живо там!
Последняя фраза была явно лишней. Вышколенный слуга улетучился скорей, чем ноктис, попавший под заревой солнечный луч. Люция довольно усмехнулась и спросила, чрезвычайно ли она похожа на жестокую рабовладелицу. Иван в тон ей сказал: