«Кто я-а-а?!!» – заревел Иван яростнее прежнего. От крика в голове что-то взорвалось, и он вновь потерял сознание.
Жители ночлежки не посмели его тронуть, даже беспамятного. Разбежались сами. Все. До последнего.
Оставив опустевшую ночлежку, Иван несколько дней бродил по городу, пытаясь найти свой дом. Тот, которого не помнил. Спасли его мальчишки. Однажды он забрел к порту, и стайка местной шпаны принялась скакать вокруг него, кривляясь и выкрикивая: «Обломок! Обломок! Где твое Имя, обломок?! Пошарь-ка в своем очке! Поищи-ка на своем кривом сучке!»
Все встало на место.
Обломок, ну конечно! Бывший полноименный. Бывший творец. Бывший…
Тут же, возле порта, он вымылся в океане с головы до ног, свирепо оттираясь песком, и переоделся в украденную с веревок свежевыстиранную одежду. От ворованного наряда – грубой заплатанной рубахи на завязках, штанов да рыбацкой шляпы с пространными полями разило дрянным дегтярным мылом. Но все же это было куда лучше, чем запах пота и нечистот. Ивана мало заботило то, что рубаха не сходилась на груди, а штаны были коротковаты и крайне широки. Иван подпоясал их куском веревки, с которой стянул вещи. Он выждал часок, чтобы ткань подсохла, и отправился в префектуру. Считал, что там помогут.
Префектура встретила его шелестом войлочных туфель и блеклыми глазами письмоводителей, глядящими мимо.
«Что? Кто? Вы?.. А вы кто? Ага, сударь, правильно, мы видим вас впервые. Нет. Нет, никогда! Нет-нет. Где жить? Странный вопрос. В городе множество бесплатных приютов, домов призрения. Там кормят. Конторы вербовщиков находятся там же. Мужчина вы крепкий, работой вас обеспечат без проволочек… Да не мешайте же вы трудиться, в конце концов! Вот именно, прощайте».
И в спину – как змеиное шипение – брезгливое: «Обломок!». Внутри Пределов нет места жалости к «бывшим».
Полноименные, владельцы Имен, в почете. Они известны и почти обязательно богаты. Они элита, не претендующая ни на что, кроме безграничного права творить. Стержень этого мира и смысл его существования.
Одноименные, коих большинство… Помилуйте, но ведь Перас, в сущности, принадлежит им!
Даже безымянные колоны, и те, по меньшей мере, уважаемы. Хотя бы как одушевленный человекообразный скот с зачатками разума.
Обломки же – презираемы. Ты был полноименным, творцом, а значит, был всем. Ты имел все блага, не прилагая к этому ни малейшего труда, всего лишь родившись с