Миха, наученный горьким опытом, вошел в воду, высокие шнурованные ботинки на какое-то время задержали ее, но она нашла лазейки, и вскоре ноги промокли насквозь. Вода поначалу была прозрачной, но быстро мутнела от песка, поднятого ногами тех, кто шагал выше по течению. Ниже раздались еще два взрыва, и Кемпл сам чуть не наступил на еле заметную нить растяжки. Перешагнув через нее, он спустя несколько метров благополучно выбрался на берег.
Было холодно, в ботинках неприятно хлюпало. Предстоял подъем в гору.
– Продолжайте движение, не стоять! – подгонял сержант.
– Но просушиться-то хотя бы можно? – спросил подорвавшийся солдат.
– А как ты думаешь, солдат, бородачи дадут тебе такую возможность?
– Нет, сэр.
– То-то же. Вперед!
Миха пошел к лесу, отметив, что сержант ходит с расстегнутой кобурой. Камерун понимал, что многие при случае не упустят возможность его подстрелить. И хотя сейчас они шли с пустыми магазинами: патроны выдавали только на стрельбище, – но кто-нибудь ради такого запросто мог незаметно украсть пару патронов. Такое уже случалось; давно, но случалось.
Кемпл вошел в густой лес и, глядя прямо перед собой, старался, как их учили, замечать подозрительные вещи, будь то сухая веточка или блеснувшая паутинка. Впрочем, миной могла оказаться простая кочка, потому следовало остерегаться всего.
– Ты прям как кот ходишь.
– Чего? – Миха отвлекся, и тут же взрыв заляпал всю его спину краской. – Дерьмо!
– Говорю, как кот ходишь, – немного посмеявшись, повторил сосед и протянул руку. – Джеймс Бингер или Барбос.
– Миха Кемпл, второго имени нет, – пожав руку, соврал он.
– Это ничего. Потом что-нибудь прилипнет, тот же «Кот», например.
– Да мне без разницы.
Кемпл повернулся: следовало добраться до вершины в числе первых, при этом задев как можно меньше ловушек, чтобы не получить какого-нибудь неприятного наказания вроде кукарекания перед строем. Почему-то петух считался самой позорной из птиц, хотя почему так было, объяснить никто не мог. А кукарекать или блеять по-козлиному Миха не хотел.