В этот момент открылась дверь карцера, и оттуда с руганью выскочили охранники. Судя по количеству жратвы на их униформе, кормили приговоренных неплохо. Двое из надзирателей, забрав поднос и воронку, сразу вышли из секции, а один направился к нам:
– Вот с-сука, все харчо нам на ноги вылила…
– Знакомься, Карл, – перебил его капитан, – Слава заменит Стефана на время отпуска.
– Ага, неплохо. – Он вытер руку о рубашку и протянул мне. – Карл Вихнер, твоя смена за моей. Не опаздывай.
– Вячеслав Трошин, – пожал я его липкую ладонь, – постараюсь менять вовремя.
– Извини, Слава, мне нужно отмываться. – Он ушел в ванную, а я, под внимательным взглядом капитана, встал напротив карцера и громко скомандовал:
– Шесть!
Обычная восьмиметровая камера. Правда, без стола, койки и радиоприемника. Все обито толстыми поролоновыми матами. Тощая девица сидела в углу, привалившись спиной к стене. Бурые спутанные волосы с кусочками серой грязи, коричневые разводы на лице – похоже, после «обеда» ее обтерли не слишком старательно. Комбинезон, правда, был не очень драный и вымазан в меру.
Заключенная, неловко помогая себе скованными за спиной руками, поднялась. Я заметил, что наручники действительно «мягкие», с прорезиненными изнутри «браслетами». Но, тем не менее, вытерпеть их даже сутки казалось невероятным. А три года…
– Чего надо? – хрипло спросила она. В личном деле ей приписывалось двадцать восемь лет. Щуплое тело тянуло от силы на четырнадцать, по лицу можно было дать все сорок. – Чего пялишься?
– Я – новый надзиратель…
– Ублюдок ты! Одного я уже грохнула, и до тебя дотянусь! – заорала она изо всех сил.
– А я вот никого не убивал. Это, наверное, ненормально, да?
– Идиот, – откликнулась она, однако уже не так выразительно.
– Ну что ж, – пожал я плечами, – вот и познакомились.
Конец ознакомительного фрагмента.