– Летим, – согласился он.
И они полетели.
Скоро очутились они под самой Красной горкой.
– К нам, к нам летите! – кричали им береговушки на своём, на ласточкином, языке. – У нас на Красной горке житьё дружное, весёлое.
– Да, – крикнул им Чик, – а сами драться будете!
– Зачем нам драться? – отвечали береговушки. – У нас над рекой мошек на всех хватает, у нас на Красной горке пустых норок много – выбирай любую.
– А пустельги? А галки? – не унимался Чик.
– Пустельги ловят себе в полях кузнечиков и мышей. Нас они не трогают. Мы все в дружбе.
И Чирика сказала:
– Летали мы с тобой, Чик, летали, а краше этого места не видели. Давай тут жить.
– Что ж, – сдался Чик, – раз норки у них есть свободные и драться никто не будет, можно попробовать.
Подлетели они к горе, и верно: ни пустельги их не тронули, ни галки.
Стали норку себе по вкусу выбирать: чтобы и не очень глубокая была, и вход пошире. Нашлись такие две рядом.
В одной они гнездо выстроили и Чирика высиживать села, в другой Чик ночевал.
У береговушек, у галок, у соколков – у всех давно уже вывелись птенцы. Одна Чирика терпеливо сидела в тёмной своей норке. Чик с утра до ночи таскал ей туда еду.
Прошло две недели. Рыжий Кот не показывался. Воробьи уж и забыли о нём.
Чик с нетерпением ждал птенцов. Каждый раз, как притаскивал он Чирике червяка или муху, он спрашивал её:
– Тукают?
– Нет, ещё не тукают.
– А скоро будут?
– Скоро, скоро, – терпеливо отвечала Чирика.
Однажды утром Чирика позвала его из норки:
– Лети скорей: один тукнул!
Чик сейчас же примчался в гнездо. Тут он услышал, как в одном яйце птенчик чуть слышно тукал в скорлупу слабым клювиком. Чирика осторожно помогла ему: надломила скорлупку в разных местах.
Прошло несколько минут, и птенчик показался из яйца – крошечный, голый, слепой. На тоненькой-тоненькой шейке моталась большая голая голова.
– Да какой он смешной! – удивился Чик.
– Совсем не смешной! – обиделась Чирика. – Очень хорошенький птенчик. А тебе нечего тут делать, бери вот скорлупки да закинь их куда-нибудь подальше от гнезда.
Пока Чик относил скорлупки, выклевался второй птенчик и начал постукивать третий.
Вот тут-то и началась тревога на Красной горке.
Из своей норки воробьи услышали, как пронзительно вдруг закричали ласточки.
Чик выскочил наружу и сейчас же вернулся с известием, что Рыжий Кот карабкается по обрыву.