И у него получилось.
Перебрались они с сыном в Николаев. Получили комнатку в общежитии.
Отец Славика радовался возможности бесплатно жить, кормиться и даже
одеваться. Талоны уже отменили, но в Николаевской республике всем,
у кого месячный доход был меньше 600 рублей на члена семьи (а это
добрых три тысячи долларов по тогдашнему курсу!) выдавались
карточки гражданина, по которым можно было получить норму
продуктов, взять одежду – пусть ношенную или просто не модную – в
социальных службах, бесплатно ездить на городском
транспорте.
Правда, радость его
поубавилась, когда пришлось устраиваться на работу. Закон о
тунеядстве соблюдался жестко. Кроме того, граждане должны были
отрабатывать еще и по двадцать часов в месяц бескорыстно на нужды
общества. Но, тут уж ничего не поделаешь – приехал к коммунистам –
будь добр – живи по их правилам.
Устроился Семен на
государственных верфях.
Впрочем, приставка
«государственные» была лишней. Частных предприятий в Николаевской
республике не было в принципе. Частникам разрешалось заниматься
лишь малым бизнесом. Вернее, микроскопическим, потому что нанимать
работников было запрещено. Эксплуатация человека человеком –
тяжелейшее преступление, за него конфисковывали имущество, лишали
гражданства и высылали за границу. Если предприниматели вовремя не
сбегали в соседнюю Одесскую республику, где был чуть ли не
капитализм.
Самое странное, что из Одессы
шел встречный поток тех, кому больше нравилось жить под защитой
государства и строить новый мир.
Семен поразмыслил, и решил
остаться в Николаеве. Работы он не боялся, а иметь помимо зарплаты
еще и полное обеспечение халявной едой, жильем и одеждой было
приятно.
Так они и жили вдвоем, пока в
тридцатом Семен не женился второй раз. Мачеху Славик сразу же
невзлюбил. Он и к отцу относился не очень хорошо, а тут еще в их
квартирке появилась чужая женщина. А когда у нее стал округляться
животик, родители заговорили о том, как замечательно в
интернатах.
Мальчик поставил условие. Он
согласился уйти в интернат, но только в военный. Семен похлопотал и
на удивление легко пристроил сына в училище имени
Дзержинского.
Одиннадцатилетний Славик быстро
освоился на новом месте. Ему понравилась четкая дисциплина. Он
перенес стоически даже то, что старшие воспитанники первый год
гоняли мелкоту и несколько раз его били. Впрочем, воспитатели
следили внимательно, и Станиславу приходилось с честнейшим
выражением лица рассказывать сказки о падении с лестниц и
неосторожном обращении со шваброй. Не стучать же на
товарищей!