Я, вскинув перед собой ладонь,
жестом остановила его и очень жестким голосом сказала:
– Игорь, ты забыл, что именно
она была с Владимиром в его последние минуты. Не убежала, не
спряталась на станции, пока он умирал. Дождалась последнего вздоха.
А потом, сжавшись в комок, уплыла прочь от «Землеройки». Помнишь,
мы тогда решили, что она тоже погибла?
– Да, но…
– А потом тащила тело к
станции, рисковала из-за этого жизнью.
– И обеспечивала себя
кислородом из его бака.
У меня появилось сильнейшее
желание отвесить ему пощечину. Но я подумала: «Интересно, нас тогда
закрутит в противоположные стороны?»
Наверное, эта глупая мысль и
остановила мою руку, но голосом я командира припечатала:
– Ты думаешь это приятно –
лететь в обнимку с трупом товарища, и пользоваться воздухом,
которым он не смог дышать?
– Нет. Прости, – Игорь опустил
глаза.
– Хана просто не такая, как мы.
Она держит все глубоко в сердце. А еще, у нее чисто японское
восприятия жизни и смерти.
– Кое-кто тоже тихушница, –
чуть улыбнулся Игорь и опять посмотрел на меня.
Я чуть замялась, но
кивнула:
– Наверное, годы, что я провела
в додзё, постигая кэндо, не прошли даром. Я тоже усвоила Бусидо. Но
поверхностно, а у Ханы «путь воина» в крови. Оттого и нарочитая
беззаботность, и кажущееся пренебрежение тем, что на внешней
стороне обшивки закреплен скафандр с мертвым телом.
– Может, ты и права.
– Права, конечно, я ведь свою
подругу знаю и чувствую, как никто другой. А что до проявлений
эмоций – я считаю, что наш долг перед доктором Черкашиным состоит в
том, чтобы нормально долететь до Земли. Довезти его и самих себя, и
выполнить не только свою работу, но и ту, что была запланирована на
него.
– Знаешь, Настя, все-таки
именно тебя надо было назначать начальником экспедиции, – улыбнулся
Игорь. – Я не справляюсь…
– Не правда! Очень даже
справляешься! Другого командира я себе не хочу! Если бы нас… если
нас оставят в космонавтах, я бы мечтала всегда летать под твоим
командованием!
«Если бы нас оставили в
космонавтах». Та фраза, что вырвалась у меня тогда, была еще одной
больной темой, что постоянно тревожила нас в то время и не
отпускает до сих пор. Что будет с нами?
Государственная комиссия все
еще не закончила расследование. Нет, я понимаю, что судьба четырех
космонавтов не самый главный аспект ее работы. Но, в таком случае,
могли бы решить это отдельно, не мучая нас ожиданием.