Матвей отбил первый выпад, сделав шаг назад. Его меч короче, и у
его противника было преимущество.
Следующий взмах Тода ускорился и стал опаснее. Матвей
замешкался, увернувшись в последнюю секунду. Лезвие рассекло грудь,
удачно не задев важного. Его зрачки расширились от боли. Тод,
воспользовавшись моментом, нанёс удар по руке, державшей меч.
Лезвие прошло насквозь. Правая рука Матвея упала на пол вместе с
зажатым в ней мечом.
Матвей почувствовал невыносимую боль и сразу же перекатил языком
и раскусил приготовленную капсулу. Вкус, напоминающий рыбий жир,
прокатился по языку. Его расширенные зрачки сузились до обычного
размера.
Тод улыбался:
– Знаешь, я иногда замечал в тебе нечто странное и даже решил,
что ты скрываешь силу. Я рад, что ошибся.
Тод замахнулся, целясь в горло. В левой руке Матвея оказалось
четыре метательных кинжала, он зажал их наподобие когтей. Тонкий
звук. Выпрямленные пальцы. Тод недоумённо посмотрел на Матвея,
схватившись за горло, в котором застряло два ножа. Ещё один пронзил
его сердце, а рукоятка последнего торчала из левого глаза.
– Помнишь, мы договорились. Ты не должен обижаться, – тихо
сказал Матвей, подходя к упавшему телу, чтобы забрать ножи. Он
вытащил их и убрал в специальные крепления под рукавом.
Он посмотрел на кровоточащий обрубок - благодаря капсуле он до
сих пор не ощутил боли, иначе сразу бы отключился. Одно хорошо, с
такой кровопотерей он точно не жилец, даже если Ник его не добьёт.
Голова уже кружилась так, что он едва стоял.
– Матвей! – раздался знакомый голос.
«Откуда он здесь?» – мелькнула мысль.
Изображение плыло перед глазами Матвея, но оставшиеся чувства
подсказывали, что его мягко придерживали, не дав облокотиться на
холодный пол.
Он предполагал, что Ник будет стараться его спасти. Но он этого
не хотел. Матвей стал читать целительное заклинание, специально
переставляя и путая слова. Перед ним, на полу, развернулась зелёная
печать в форме круга. Внутри переплетались сложные структуры линий.
Они отражали нарушения в организме Матвея – если бы здесь находился
лекарь, его бы можно было спасти. Но даже так – остаться должен
только один.
Блондин продолжал «пытаться вылечить рану». Он знал, что его
друг не силён в магии, и беззастенчиво пользовался его
пробелами.
– Ты? Знаешь же, у меня недостаточно маны! – зло прокричал Ник,
прикусив губу. – Что ты творишь? – зашипел он, сжимая кулаки.